Пел

Приснился хуторок донской!
Батька родной и молодой…
Выгонял корову он на попас,
Чтоб их, хуторской пастух пас.

Трава в пояс кругом стояла,
А степь донская, расцветала,
Красотой в июне своей играла!
Знать за века, - она не устала.

Всё в округе там благоухало!
Ароматом цветов отдавало…
Да! Соловей в леваде пел,
И я ни о чём там не жалел.

Что к предкам в гости забежал!
В степи родной там полежал…
Да! С батей, матерью посидел,
Рассказал сколь много зараз дел.

Батя обещал в...

Я ухожу, прощай и не кори,
И лИхом слов, за грех не поминай.
Я так устал, я выжжен изнутри,
И ухожу, из жизни я за край.

Забудет мир, как живших до меня,
Что я в нём был, дышал, пел и творил.
Колокола, другим в нём зазвенят,
И в нём другим, даст Бог телесных сил.

В нём лишь родных, печалит мой уход,
Но и у них, имеет скорбь предел.
И в них сей факт, на задний план уйдёт,
И вновь душа, жить будет плотью тел.

Так быть должно, печали нет о том,
Что в Никуда, уходит жизни путь...

Сляпал Буратино песни,
Хоть он в песнях не мастак.
Вышло всё не интересно,
Пел он только про очаг.

Была жизнь пустышкою ненужной,
Алтарь истин — плахою моей.
Море чувства — неглубокой лужей,
Песня эхом, шёпота теней.

Всё обман, живу я не пытаясь,
Закусить, в днях жизни удила.
В ней талантом я не выделяясь,
Незаметен, мал для целей зла.

Незаметен злым я, а от добрых,
Почему-то был всегда вдали.
И не пел бы что, не делал что бы,
С ними ближе, стать мы не смогли.

Видно слишком, плох я и испорчен,
Грешен слишком и противен им.
И меня, в себе добро не хочет,
Хотя не был...

Ему не раз рукоплескала Королева,
Его мелодии насвистывает мир.
Он уникален даже в том, что пишет левой,
И, однозначно, для планеты рок-кумир.
Он молодым творил в дуэте с другом Джоном,
Их коллектив на танцах пел по вечерам.
Талант заметен взглядом невооружённым,
Жаль та игра так и осталась во вчера.

Его не раз ещё на сцене мы увидим,
Ему в любой стране готовы подпевать.
В культуру вклад его настолько очевиден,
Что не всегда найдутся верные слова.
Его душа не может жить без новых...

Не скрывал я лица,
Под железным забралом.
Шёл во всём до конца,
Пел что сердце желало.

Не сжигал все мосты,
Но их время ломало,
Когда плюсы в кресты,
За спиной превращало.

Крохи с барских столов,
Не стремился доесть.
И всегда был готов,
За свою стоять Честь.

Когда мир оценял,
Сам, был им оценён.
И ненужным в нём стал,
Духу новых времён.

Пусть искрой лишь мерцал,
Я для мира где жил.
Но зато я лица,
Под забралом не скрыл...
Марковцев Ю.

Кто-то плавал кролем, кто-то плавал брассом,
Кто-то баттерфляем, кто-то словно пёс.
Кто-то пел фальцетом, кто-то рычал басом,
Кто-то знал ответы, кто-то лишь вопрос.

Разные все люди, внутренне и внешне,
Нет всем идентичных, даже близнецов.
И средь гениальных, в творчестве успешных,
Тоже можно встретить, гадов-подлецов.

Потому не нужно, создавать кумира,
Даже из того кто, сказочно хорош.
Даже если гений, он для всего мира,
Недостатки всё же, ты и в нём найдёшь.

Люди-человеки...

С экрана к людям шёл,
Объятья раскрывая,
Быть в оперных певцах
Совсем и не мечтая.
Но песни все играл,
Душою пропевая,
И в путь ушёл, за грань,
Он в журавлиной стае.

Погаснет свет, и на экране
Вдруг снова чудо оживёт,
Где Марк Бернес идёт к роялю,
И тихим голосом поёт
О том, как славный парень Костя
Опять шаланды приведёт.
Пусть эта песня и простая,
Но, вот ведь, з′а душу берёт.

И о степи тревожной тёмной,
Той, что меж нами пролегла,
Пел так негромко, осторожно,
Что...

Под окнами своей Мальвины
Пел серенаду Буратино.
Певца услышали соседи,
Гнилою закидали снедью.

Вот и нашла коса на камень,
за Раей ( Правда, впав в Застой! )
и Миша канул…- Словно пламень,
в Совке, с распахнутой душой,
пронесшись, явно Прометеем…-
Куда-то вдаль…- Чтоб сгинуть в ней…
Лишь Вассерманом-Бармалеем,
познав, возможно, Русь полей,
и верховодить…- Знать, не вышло…
Причиной, здесь, факт бороды…-
не выросшей…- Судьба, как дышло…-
Зато, под лысину среды,
что, поделом…- с Аляской, вкупе…-
Чтоб завладеть ей, навсегда
( Да и навечно!!! )…- Мерзость, в супе,
присутствует...