Пасхально-философское

Время запуталось, сбились минуты,
Мой телефон не звонит почему-то.
Временно стрелки бегут непонятно -
По часовой, а другая обратно.
Время запуталось, остановилось.
Боже помилуй, скажи же на милость?
Дай мне ответ, снизойди к моим стонам,
Что с телефоном? Что с телефоном?
15.03.09

Медлить нельзя, льзя только ускорится
Тупить тоже нельзя,
Нельзя пыхтеть и ссорится
Квантовый переход всю землю пучит
«Что делать?» – вот вопрос
Всех людей мучит

Нужны очень нежные, тонкие вибрации
Они спасенье от умственной прострации
Свет небесный придает ускорение
«Светило» имеет свое притяжение
Колокол гудит и кружится
В бесплодном поиске
Ум человеческий тужится
Скажу просто, честно и прямо
Помогает пранаяма

Прана - это белая светлая сила
Она у Данко из сердца...

Однажды, заблудившись в пустыне
Мы пить так хотели, что все позабыли
Мы вроде ослепли
Мы вроде оглохли
Забыли и кто мы, откуда мы
Как будто бы ссохлись

С тех пор не могу я напиться воды
Пусть годы проходят чередою мои
Жажду пустыни не могу утолить
Что-то в груди печет
Все время хочется пить
Не напоить мне сердце водой
В сердце есть жажда
Там пламень живой
Пламя горит, раскаляет глаза
Не может помочь никакая вода

Два скрипача, младой и старый,
Концерт закончили на «бис».
И молодой, услышав «Браво!»,
Уж опустил смычок свой вниз.

Смычок, что -- танцевал на грифе...
А пальцы, будто – мчались вскачь,
Не упуская темпа, ритма…
Огонь и Пламя -- не скрипач!

Тянул же, пожилой коллега,
Одну лишь ноту, весь концерт.
По струнам ни скакал, ни бегал...
И в том был свой его секрет.

Так за кулисами услышав --
«Ну что, младого не догнать?»,
Подняв свой подбородок выше,
Сумел с достоинством сказать...

Тёмные всё боле
рвутся к власти
и мечтают развязать
войну,
дабы род людской
звериной пастью
поглотить в адилище-тюрьму.

Тёмные желают
уничтожить
Дух Славян. И в лапы
взять свои
всё, что на планете
Духом Божьим
было Рождено для всей
Земли.
Метка «Зверя» ждёт
несчастных зомби,
микрочип для них
уже готов:
действия замедленного
бомба
уничтожит род слепых
рабов.

Не бывать такому
озверенью!
Кучка мёртвых правит
на Земле…
Матерь Света
Свет...

Я побывал в клубе ночном
Дух угнетенья царил в нем
Здесь нету счастья, не танцуют
Барная стойка в клубе том
Стена расписана спиртным
Выбор желаний, жажды дым
А снизу буквами большими
Заглавными желанье "ПИВО"
В нем были вместе мы с тобой
Охранники тебя гоняли
А я тебя все догонял
На выходе тебя догнал
Рукою нежно приобнял
Сказал: "Давай я провожу"
Услышал:"Папе позвоню"
Увидел смерть стоит с косой
Проснулся, вышел в мир иной.

О, муза, обнаженная до кости,
Твой героиновый оскал, цветочный труп,
Твой век никчёмный и твой спёртый воздух
Я пью с пунцовых тряпок нежных губ.

О, муза – аромат канав елейный,
Треск подворотен, звон разбитого стекла,
Глоток вина и едкий дым постели,
Постелей едкий дым, глоток вина.

В глуши облупленного свода грязной ночи
Трепещешь саваном, холодная душа,
И в язвах звёзд, от вьюги кровоточа,
Кричишь отчаянно – грешна, грешна, грешна…

Лежишь и корчишься под кривизной ограды...

Не сдвигаясь, в углу, в середине
Тихо, тихо в полутьме сижу
Мир меняется медленно, не слышно
Понемногу светлеет в саду

Этот сдвиг никому не виден
Этот лад беззвучно звучит
И смеется сверчок безобидно
Смотрит кошка, удивляясь молчит

Еле слышно скрипят половицы
Ветерок по щеке прошел
Изменяется мир неслышно
Кошка подошла и сказала :
«А вот теперь хорошо!»

Всю жизнь брести к себе, оледеневшей, мертвецкой походкой,
к своему глухому степному приливу, раскалённому мраком луны,
к своей полудикой присяге праведности, изливающейся
вакуумом света на подножие каменистых холмов;
одинокой песней выжженных трав всю жизнь искать свою тень.
Смотри, как солнце украсит палитру блюза, сыгранного в проёме окна,
на растаявших занавесках; мягкий полдничный ветер
ляжет в ладони пыльцой поцелуя; время подарит вечер –
вечер напишет чернилами сонных глаз...

Слетели с губ словесной позолотой,
легли строкою на тетрадный лист
стихи мои...
И грустно отчего-то
мне стало...
Где твой блюз, саксофонист?
Грустишь ты тоже... (ох, уж эта память!)
холодный кофе, инструмент в чехле,
дрожит свечи, почти сгоревшей, пламя,
нетронутый, скучает крем-брюле...
Глаза твои от времени поблекли,
но плещет в них всё та же синева...
А за окном деревья ветер треплет,
кружит затосковавшая листва...
Возьми свой саксофон, седой мой гений,
Пронзительным...