Папины дочки

- Папа, а почему люди часто хмурятся и ругаются
Почему, так мало улыбаются?

Ведь намного интересней удивляться
Шутить, баловаться и смеяться

- Жизнь дочка серьезная штука,
Бороться за деньги большая наука

- Ничего, вот вырастишь
Тогда узнаешь узнаешь
Сказал серьезный папа:
-Ну и зачем ребенка так пугаешь?
Сказала мама
-Наверное, потому, что
И сам не знаю!
Самое большое, что я делаю
Хоть с нравоучениями не влезаю
Наверное, дочь люди, так жить
Давно привыкли
Быть может ты...

Есть у меня две дочки,
Два моих цветочка.
Их люблю я очень,
Берегу от зла.

Поливаю их любовью,
Удобряю нежным словом.
Пусть растут,не встречаясь с болью,
Оберегаемые мной и Богом.

"Любимая,прощаюсь я с тобой.

Осталось напоследок мне побриться.

Нас на рассвете ждёт неравный бой.

Пускай умрём,но не пропустим фрица..."




Легли костьми за мост все двадцать два.

О том не раз писали краеведы...

А его дочку назвала вдова

Викторией - в честь будущей Победы.

"Я не хочу! Я не хочу, помилуй Отче!
Ведь я любимый твой ребёнок, твоя дочка.
Не отпускай, не отгоняй в ту бездну прочь.
Спрячь под своим крылом, пусть не увидит меня ночь".

... И было много слёз и нежеланья.
Гордыни, и Родителям непослушанья.
Страдал Небесный Отец, металась Небесная Мать.
В тот миг, малышке было трудно их понять.

Крупицу сердца своего вдохнул Отец в её
Наполовину ангельское крошечное сердце.
— Ступай, лети, прости, не плач! Так нужно...

Покататься на качелях
Дяде дочку отдают.
В парк решил в конце недели
Взять племянницу свою.

По дороге вдруг упала.
Дядя вмиг её поднял.
А, что плакать, вот, не стала,
От неё не ожидал.

Захромала больно шибко,
Но прошло всё под конец.
Дядя произнёс с улыбкой:
«Что не плачешь – молодец!

Прям, не девочка, а дама!»
Слышит искренне вполне –
«Плач мой не услышит мама,
Так зачем же плакать мне?»

Дяде слышать непривычно.
Но, чего с ребёнка взять?
Молвив про себя: «Логично...

«Откуда, скажи мне, берутся слонята?» --
Услышал от маленькой дочери, папа.
Не раз в зоопарк он малышку водил.
Лишь время свободное вдруг находил.

В ответ не успел даже рот приоткрыть.
«Не надо про аиста мне говорить! –
С серьёзным лицом речь свою продолжая --
Ведь, я у тебя, совершенно большая!

Лишь маленьким детям того не понять,
Что аист слонёнка не сможет поднять!»

Ответил, на дочке поправив панаму --
«Ну, если, большая, то спрашивай маму!»

Я встретил ангела, в глазах два огонёчка,
И вкусные такие ямочки на щёчках.
Какая женственность, какая красота,
По детски добрая и в сердце теплота.

Любовью был объят от пят и до макушки,
Сыграли свадебку я с этой хохотушкой
Запомнил навсегда её ушные мочки,
А ещё ямочки, что на румяных щёчках.

Потом мне родила, двойняшечек, две дочки,
Теперь уж взрослые они, мои цветочки,
Похожие на мать родные ангелочки,
Такие же у них и ямочки на щёчках.

Теперь же одиночка я, белы височки...

В сорок пятом, вернувшись с войны,
Я увидел разрушенный дом.
И сказали соседи мои,
Что погибла семья, мать с отцом.

Разбомбили родимый мой дом
И погибли все члены семьи,
Потерял я семью, мать с отцом,
Прошагал на войне пол-Земли.

До Берлина дошёл на войне,
Потерял я и мать, и отца,
Никого нет на этой земле,
Что поделать – такая судьба.

Кто вернёт мне и мать, и отца?
Кто вернёт мне жену и детей?
Виноваты фашисты, война,
Ненавижу я этих зверей.

Потеряв и семью, и детей...

Дочке, Галиньке, моей,
Солнышку родному,
Снова оду пропою,
В ритмике знакомой.

Годы шли, и ты росла,
В жизнь входила смело,
И решала всё сама,
Хоть не всё умела.

Но, настойчиво учась,
Набирала опыт
И, ошибок не стыдясь,
Пролагала тропы.

То игристым ручейком
Ты переливалась,
И со смехом целый дом
Счастьем наполняла.

Твой ручей бурлил всегда
Весело, беспечно,
Понемногу сил набрав,
Становился речкой.

И сливалась речка та
С Жизни Океаном,
Расцветала красота,
Радовала...

Es sheint mir, dass gefallene Soldaten,
Die man sehr lange noch erwarten wird,
Grabstaette nicht im Feld gefunden hatten –
Sie ziehen, als die Kraniche im Wind.
Bis heute noch seit den blutroten tagen
Hoert man von oben irhen shrillun Ruf…
Vielliecht darum kann niemand etwas sagen
Als dieser Zug sich oben langsam ruert…

Ich sah sie abends oft forueberziehen,
Sie schnuerten meine Seele schmerzenvoll…
Dort unter ihnen ist ein Platz geblieben,
Ein kleiner Platz, den ich einnnehmen soll...