Памяти булата окуджавы

Вновь слышу Памяти я голос
До глубины души родной.
Звучаньем ласковым и нежным
Уводит вглубь веков с собой…

Там ширь полей, небес отчизна,
Там говор галок, шелест трав.
Родные души, светлы лица,
Любовь струится, нежный взгляд…

Рязань, Москва, душа моя там!
Какая часть осталась вам?
Душа, как пазл, частичек много
Собрать их все пытаюсь я…

Все вразнобой и струны сердца
Звучат не в лад и ум бузит.
Но только слышу голос этот,
Вновь камертон звучит в ночи...

И сразу струны...

Памяти дверь приоткрыта,
Воспоминаний сквозняк,
Ветром вернул что забыто,
Малый, но важный пустяк.

Вспомнил я то, что когда-то,
Сделал и тут же забыл.
И лишь сейчас вдруг с досадой,
Понял, как я неправ был.

И лишь сейчас — сквозь года,
Всё в другом свете увидел.
Понял, что глуп был тогда,
Что людей близких обидел.

Был я горяч как огонь,
Вспыхнув, всё жёг без разбора.
Был безрассуден, лишь тронь,
Рвал тут же нить разговора.

Памяти дверь не закрыть,
Но не изменишь что было...

Лечусь простором русским.
Врачуют здесь меня
И крики трясогузки,
И трели соловья.

Когда сердечку лихо,
Спасает эта синь,
Медовая гречиха
И горькая полынь.

Мне ива гладит плечи
И "здравствуй!" шепчет клён...
Ну вот и стало легче.
Я снова исцелён.

А помнишь, много лет назад -
Звенящий май, и солнце в луже,
И чистые глаза ребят,
С которыми по школе дружен.

И лебедь в парке на пруду,
И мамина лапша "по-флотски",
И "Смоков" хит What Can I Do,
Перекрываемый Высоцким.

Не знаю, чья виновна власть
И кто сие придумал средство:
Как будто бомба взорвалась
И разорвала в клочья детство.

И объясненьям - грош цена.
Читаю на могильных плитах
Друзей тогдашних имена,
Теперь безжалостно убитых.

И, поднимая к небу взор,
Грехи и беды...

По И.А.Крылову

Булат попал в железный хлам.
Но не стыдился он и там:
- Пусть лучше тот бы постыдился,
Кто не узнал, чем поживился.

И вновь по всей стране печаль.
И лишь песнь
Про оренбургскую шаль
Напоминает нам, что жила
На этой земле Зыкина Людмила.
Всем людям была
Она мила
И всеми любима.
И пела она
Душевно красиво,
Наша эстрадная дива.
И петь бы ей еще и еще,
Ведь сердце и душа
Не устали еще
Но годы, годы, годы -
Не уйти нам от природы.

Мимо той избушки шаткой
От зрачка до горизонта
Мчится жизнь гнедой лошадкой
В страсти нежного восхода.

Жизнь как зебра: обернётся
Чёрно-белою спиной,
Будет ясно, кто вернётся,
Кто уснёт в земле сырой.

Для меня плохая новость:
Повернулась жизнь ко мне
Самой тёмной стороною:
Тело продал он войне.

Не печалюсь я нисколько,
Что отхлынул счастья свет.
Жалко мне ужасно только,
Что героя теперь нет…

Был хорош он мне, приятен,
Я скучала без него.
Стал и мир мне не понятен...

Боль ушедшей прошлой жизни,
Не отпускающи бич.
Огонь потухшей свечи,
Что гаснет от порыва ветра.
В душе бушует море,
От горя потерь,
Что не оставляют покой.
А лишь слеза упадет,
Разбившись о бытие.
Это все, что останется.
Ушедший безвозвратно
Оставил лишь слезу,
След неповторимый,
Не следимый, не сыскомый.
Нет пламени – дым,
Дым уходящей памяти,
Что канет в летах,
В летах наших чувств,
Наших непокоримых чувств.
И нет, нет больше следа,
Нет боли, памяти… все.

Так мало...

Как мало дней осталось до конца зимы
Так мало остается очевидцев
Кто выжил на фронтах войны
И кто прогнал захватчиков - убийцев.

Я часто вспоминаю, моего отца
Он комсомольцем, в молодые годы,
Прошел войну с начала до конца,
Редко вспоминая те невзгоды.

Совсем юнцом, мальчишкой был,
Ему бы в пору, в подворотне хулиганить.
Задорным, и веселым парнем слыл
Когда отбыл с друзьями партизанить.

О прошлом не забыть, пожалуй, никогда
Где смерть и страх преследуют часами,
Голодные...

Я вспомнил день тот страшный ненароком.
Тот день, который больно вспоминать...
Он начался как добрый праздник знаний,
Но вдруг откуда ни возьмись появились эти люди.
Но трудно мне назвать людьми зверей!..
Зверей, которые убили взрослых и детей...
И в сердце каждого в тот день вошла тревога,
И все боялись за людей...
Но слава богу! Спасти сумели большинство...
А те, кто был убит руками хищными того зверья,
Пусть будут в памяти людей всегда!..