Остатки

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем дерьме,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила...

Губами алыми горит
Рябина во дворе.
Листочков шёпот шелестит:
"А помнишь, в сентябре...

Тускнел закат кровавый,
Встречался парень бравый
С девчонкой кучерявой,

Хорошенькой такой."

Дуб буйной кроной закачал,
Стряхнув остатки злат,
Надрывным басом отвечал:
"В народе говорят,

Что спелись молодые,
На свадьбу расписные
Салазочки стальные

Помчит лихой гнедой!"

Вплелась рябинушке в косу
Рассветная роса.
Смахнула веточкой слезу
Осенняя краса:

"Спокойно засыпаю...

Когда выходят листригоны
В смолёных робах на паркет,
Я прячу Божии иконы,
В чулан, как будто Бога нет.

Садятся шумною толпою,
Ругают затяжной пассат,
И выпивают и со мною
Поспорить живо норовят.

Не принимая наших правил,
Не понимая этот мир,
Кричат, что б речью позабавил,
Да пуншу доверху долил.

Фрегат, три мачты, ожидает,
Покачиваясь под луной,
И клювом попугай качает
На створке шкапа платяной.

Я знаю, правы листригоны,
Мы жалки – Божии рабы,
Наш век – безропотность...

Такое странное знакомство.
Мы друг от друга далеки,
Но чувства слишком глубоки.
И, кажется, неразлучимы.
Мгновенье томной тишины
Развеет пустоты остатки.
Мы, словно школьные тетрадки,
Увы, разорваны в клочки.
Забудется одна печаль,
А ей на смену - две другие.
Как жаль, что мы совсем чужие,
Как жаль, что мы так далеки.
Но вот опять своей тоскою
И морем безобразных слёз,
Как будто призрачный обоз,
Укроет ночь своим дыханьем.
И голос перед расставаньем…
Казало бы, всего лишь сон...

Как попал я сюда, говорить мне об этом не хочется,
Шар стеклянный по случаю загнан в ворота футбольные,
Микрокосм не у дел, переживший своё одиночество,
Ампутированная ступня, связь прервавшая с голенью.

Лиц не видеть вокруг - шанс единственный был на спасение,
Через форточку я дважды в день выбирался на улицу.
Приходящих врачей понимая благие намеренья,
Как бычок в писсуаре я был, что уже не раскурится.

Мир висел предо мною шаром новогодним на ниточке,
Уж осколки местИ...

Будильник мне в ухо, в назначенный срок....
Глаза открываю, лежу не один...
На люстре качается чей-то бюстгалтер...
А рядом с ним, явно не мой, мокасин...
Прикованы руки к спинке кроватной...
Как будто катком, кто проехал по мне...
Да...видно, вчера я набрался порядком...
Остатки закуски прилипли к стене...
И пальчики чьи-то тихонько украдкой...
Щекоча, экскурсией лазят повсюду...
Я сделаю вид, что ещё не проснулся...
Быть может, пойдёт и помоет посуду...

Промчалось лет давно за шестьдесят,
Истлело на плечах роскошество наряда,
О нем грустить не время и не надо,
Остатки рубища заслуженно висят.

Я не хочу спросить: - Где юности краса,
Где аромат умчавшегося лета?
Гадать нет нУжды, естество ответа:
- Засох родник, лишь в сказках чудеса.

Зачем вопрос, я сразу дам ответ,
Мне годы это сделать позволяют.
- За мною дети с внуками шагают.
Вот для меня времен последних свет.

Мою года уж остудили кровь,
В наследниках моих она пылает...

Мне снится запах разнотравный
Холодной ночью февраля.
А за окном всё так же плавно
Снега ложатся на поля.

А утром вьюги разметают
Остатки пахнущей мечты…
Но не беда, снега растают,
Когда ко мне вернёшься ты.

Весь мир – до дна – наполнишь главным:
Сказать позволишь «я люблю!».
И свет! И запах разнотравный!
И взмах косой по февралю!

Невыразимое ненастье
К нам в гости заглянуло снова...
Я расскажу тебе о счастье,
Хоть сам не пророню ни слова:
Голубоглазое создание,
Принцесса пасмурной печали,
Храня секреты мироздания
Я их открыл не для тебя ли?

Когда желаниями слетели
С твоих ресниц остатки сна -
Светило солнце, птицы пели.
Ты думала – пришла весна.
И может кто-то, глядя в небо,
Здесь ясный день предвидеть мог...
Обычный... Если б это не был,
Средь гроз, сияния островок.

И когда мир логичный этот...

Неумолимо время поглощает
В неодолимой вечной суете
Как славу – так позор, не разбирает,
Миролюбиво к дружбе и вражде…
Все сглаживает или притупляет
И удаляет за Земной предел,
А на устах Забвеньем называет
И жаждет новых игр, как новых дел.
Все отработало, все в опыт заварилось
Крутой иль нет – стирается та грань,
Все пронеслось, все вовремя свершилось –
Так Бог воздал, собрав Земную Дань.
Ну, что сказать? Как выйти за пределы?
Как на себя в игре той посмотреть?
Как оценить...