Окон

Душно, рубахи вдруг узким стал ворот,
Смутно на сердце, в душе маята.
Смотрит, окон пустотой в спину город,
Как горизонт, недоступна мечта.

Ветер принёс серебро паутины,
Ловчую сеть паука, своровав.
Ложь, что не бьют вспышки молний в долины,
Бьют, иногда в людей мирных попав.

Жизнь я раскрасить хотел в цвета радуги,
А мир добавил в них, туч серых муть.
Мне бы смириться бы, с этим бы надо бы,
А мне тоскливо, идти Серый Путь.

А мне тоскливо, жить серыми днями,
Серыми мыслями, ум...

Так писать ли письма в небо, без адресата?..
Кто получит вести, если вокруг - источник
С переменчивой и сложной координатой,
А в конце страниц не видно финальных точек?..
Свет далеких звезд, дошедший до наших окон,
Маяков горящих, откуда ушел смотритель,
Здесь для всех, кто сквозь закопченый кокон
Городов и мыслей, все еще может видеть.
10.11.14г

Стены без крыши, гнетёт тишина.
Сердце до боли сжимает она…
Окон пустые глазницы кричат:
- Шумно тут было, весной выпал «град».
Слышатся эхом вокруг голоса
Школьной линейки. Свет солнца в глаза.
Ленты, букеты. Последний звонок.
Школа, прощай, твой усвоен урок.)
Вальса летящего звуки нежны,
Лица подростков надежды полны.
Юности парус плывёт за мечтой.
Люди, смотрите, что стало со мной!...
Школа любимая. Детства страна.
Вмиг всё исчезло, пришла к нам война...

поезжай-ка, Вовка, в Крым -
в море бултыхаться,
чтоб крутым и молодым
долго оставаться!

да возьми с собой друзей
(питерских и прочих)
и того, кто всех милей -
Димка ж тоже хочет!

дипломатов забирай,
депутатов - тоже,
в ваш сакральный светлый рай -
скатертью дорожка!

бюрократов и попов,
копов и чекистов,
да вояк (отпускников
и сепаратистов)

журналистов не забудь
и спортсменов, Вовка, -
всё, ребята, в светлый путь!
в Крыме - остановка!

за отчизну! за народ...

I

Когда у ночи вкус
бессонницы и ветра,
когда сквозь шапки сосен
льётся влага звёзд,
и в памяти ладоней –
теплота песка,
а на крыльце –
ленивый хор цикад,
я прикасаюсь,
словно к девственной прохладе,
к полночной тишине,
набросив тень на сердце,
и нахожу в луне –
печать Джоконды,
и жду рассвет,
боясь пошелохнуться,
чтоб не спугнуть туман
седой реки.

II

Вечер
разбросал сто дорог.
Солнце качнулось на ветке.
Саван рубиновой пыли
лёг закатом на берег.
Птицы, лесные...

Он один в пустой квартире,
Смотрит в окон пустых тьму.
Одинок и в этом мире,
Он не нужен никому.

Вышел он бы, но он болен:
Ходит, он едва-едва.
Потерял над телом волю,
Плохо, говорит слова.

Мир его — квартиры клетка,
В ней болезнью заточён.
Друзья звонят ему редко,
Им такой — не нужен он.

Нет — друзья его не злыдни,
Просто — им он ни к чему.
Ведь у них всех свои жизни,
И в них места нет ему.

Это — крест его планиды,
Ему дарен он судьбой.
И в нём нет на мир обиды,
А...

Это всё не моё — не моё всё и баста!!!
Я другой и не стану, я себе изменять.
Я вздохну, а в груди — застучит сердце часто,
Устою и смогу, вниз лицом не упасть.

В небе тёмном без звёзд, месяц белым рожком,
На него наползает, туча глыбой неровной.
Её тень накрывает, часть горы и наш дом,
Небо тьмой став без дна, страшит ямой огромной.

Под окном во дворе, клён листвою бормочет,
Свет из окон моих, до него не достанет.
И он смотрит наверх, кучкой тьмы к нам из ночи,
И листвою шумит...

Ветер в осеннем платье,
окон размытые фрески,
ночь шагнула в объятья,
тень пробежала по сердцу.

Ветви, пропахшие ливнем,
ливень, схлестнувшийся с ночью,
листья ложатся инеем,
сталью вмерзая в обочину.

Кровель неровный почерк,
неба размытая глина,
бриз фонарей, блюз ночи
в порванных струнах рябины.

Дрожало солнце мотыльком
в осенней паутине
и пряталось за холм
карминовой зари.
Целуя ветер,
дождь, туман и пыль
вверх падали
серебряные липы.
Летучей мышью
прошуршав,
листва над головой,
под сдавленные всхлипы
облаков,
день провожала
и дарила шёпот.
Ночь подбирала краски
для печали;
щербатой наготой
искрилась вдоль дороги
её натурщица –
луна.
И та, что покидает нас
во время сна и смерти,
летела без оглядки
на огонь
сквозь тлеющий рассвет
погасших окон.

Лето скрыло свою обнажённую грудь.
С опаданьем листвы поселилась и грусть.
Вместо лёгкого платья с его декольте
Я шныряю глазами в мирской пустоте.

Красоты не найти в мире температур
Из простуд и ангин, и различных микстур.
До корявых стволов, близнецов без листвы,
Иероглифы слов жухнут там где кусты.

Страсть листает страницы ушедших начал.
Лучше остепенись! - птиц косяк прокричал.
Небо, то что без дна, заросло бородой.
Облаков седина обещает покой.

Далеко смотрит взгляд, но не...