Огорошить

Февраль дождями огорошит
В весне потребность утоля
Зима снегами опорошит
Стыдливо голые поля

А я, покрывшись коркой толстой
Сомнений, страхов и обид.
Хочу тепла - растаю только
В огне твоей большой любви!

1989 г.
Ленинград

Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я...

Летит вперед на всех парах
Второй сентябрь журфака... Толпы
У МГУ на Ленгорах...
Непосвященный, точно, в толк бы

Не взял: одета ребятня
Не для учебы и прогулок –
Для грязного труда... Меня,
Сельчанку, сей зигзаг в заулок

С проспекта главного судьбы
Не удивил, не огорошил...
Я средь студенческой толпы
Предощущением хорошим

Наполнена: дадут с собой,
Наверное, картох в общагу.
Мне с детства тот крестьянский бой,
Дарящий веру и отвагу

В противоборстве и с зимой,
С...

Солнышко сияет. Почему ж так больно мне?
Почему веду себя как лихой смутьян?
На тебя надеялся,
как на «Волгарь» футбольный.
Лопнули надежды. Слив по всем статьям.
Всё, что было лучшего, чистого, хорошего, -
Всё в тебя я вкладывал, как в родной Сбербанк.
Но дефолта обухом меня ты огорошила.
Наползает горюшко, словно тяжкий танк.
Эх, умчусь на Волгу я,
убегу на Ахтубу.
Сом из-под коряги фыркнет: «Не журись!»
Над судьбой несчастною
лягушек хор поахает.
От шопота кувшинок легче...

Проводила друга до последней
электрички за порогом тьмы..
Слушала я на вокзале бредни
истечением своим вредны! -
Огорошена была словами
странными...
То ли путна, то ль беспутна я?
Очи кумушек
уж очень были наглыми
раскрасавицу меня кляня!

Залихватски пришла - нагрянула,
Как мажорный аккорд в полночь выстрелом,
Как заваливается баба пьяная,
И как слово срамное за тризною.

Огорошила, обескуражила,
Все столбами стоят в неведении,
Веселится один только ряженый,
До прощеного воскресения.

Обескровила, обесплодила,
Все цвета накрыв белым саваном,
Улыбается небу юродивый:
Пахнет свежестью зимней и ладаном.

В жизни я ищу хорошее.
Я иду осенней рощею.

Навевает ветер грусть.
Я вздохну и улыбнусь.

Пусть уныло дует ветер!
Есть хорошее на свете!

Жизнь бедою огорошит.
Но, и опускаясь в жуть,
Простону я и скажу:
«Было в жизни и хорошее!»

Я – рабочий советской закваски.
Пусть в Союзе я мало пожил,
Мой наставник, героем из сказки,
Ту закваску в меня как-то влил.

А сегодня, как струн переборы,
Голос мастера в гуле станков.
Он сказал, что как я, за забором
Заводским и не счесть мужиков.

Все желают пройти сквозь ворота,
И на место моё метят все.
Стало грустно мне вдруг отчего-то,
Белкою суечусь, в колесе…

Лёху вспомнил вдруг, дальние дали…
Настоящим он был мужиком…
Вспомнил - гидронасос мы меняли,
И найти не...

Спой мне кукушка, что я патриот,
И бомба у меня в руках,
И тогда каждый идиот поймёт,
Как кукушечка хорошо поёт.
Кто-то мне сунул в лицо кулак,
И я как дурак, стою
Бомба взорвалась у меня в руках,
В стране бардак, песню пою.
Весь мир против меня, идёт войной,
И я в этом мире совсем дурной,
Не пониманию, что со мной,
Я иду в бой. Все за мной.
Ой, ой, ой! Слышите, поёт Цой.
Это рок. Сказал пророк, И спеть не успел.
Оторвало и сорвалось, полетели в воздух руки,
А за ними следом шапки...