О майкле дж дж

Ах, эти встречи!…

Запахом грейпфрута —
они горчат во мне уже полжизни…

Так пьяно…
Так безбашенно…
Так круто…
мы целовались в губы!… в кости!… в жилы…


Мы сто миров — друг другу обещали…
Мы сто вселенных ставили на карту…
И богатели. А потом нищали…

И Бог любил — нахала и нахалку.


Создатель нам устраивал свидашки
под бездной… вогнутой от звезд…
и черной…

На плоской крыше девятиэтажки
панельной серии — 504-й.



+

Майкл Томас Космика

книга стихов...

Я помню первоснег
тех наших робких
встреч.
Я помню небеса — в отвесном… в том зените…
Я помню, ангел нас хотел предостеречь:

друг в друга далеко, друзья, не заходите!!…
Друг в друге быть — не рай…
Там — лед и полынья…
Там — слезы и ветра…
И столько беспорядка!…

Так ангел нам кричал. Но ты вошла в меня.
И я в тебя ушел. На вечность. Безвозвратно.


И крякнул, к шуту, быт.
И год — ушел под лед.
И слезы были в нас. Но было и прощенье.
Обветрили слова, встав задом...

Может,
в ком-то цветет дивный сад.
И нирвана сама: нирванится…

В нас, мужчинах, дожди моросят.
И погода с цепей срывается.


В нас полно — летних звезд шальных.
Слов достойных. И недостойных.
И навалом
конструкций стальных.
И мостов в небо. Недостроенных.


Глядя
в пламя костра… и в зарю…
слепки лиц оживив угрюмые…
в нас, мужчинах,
молитвы встают.

А не то — что вы там
удумали.


Есть великая в сердце межа.
Там —
и светимся… и мерзавимся…

Но не надо...

Сейчас всё станет на свои места.

Год 1969… Мутный чулок коммунальной кухни. И на обшарпанном табурете:
кривая стопка бобин. Лента с зажевами. Горчичного цвета.
И на 4-й магнитофонной скорости (и это понятно лишь нам-тем!)
режет воздух голос Высоцкого…

Не знаю, с чего… но жестко торкнуло с размаха в ребра.
Больно привиделось сегодня.

Владимир Семёнович, разрешите, я просто побуду с Вами. Поодаль.


+


ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ


Я не люблю фатального исхода.
От жизни...

Мир вокруг меня…
Плоть от плоти моей…
Если плачет он, я рыдаю с ним…

У ночной свечи
я в молитвах сгорел.
И дрожит заря — клином парусным.


И орут ветра…
И зовут снова в бой…
То, что я сгорел — не считается!…

Материт небеса
стаксель штормовой
и бушпритом мглу ткнуть пытается.


Мир вокруг меня — осветился во мгле…
Сотни всполохов!… в яркой темноте…

И творит душа — не любовь, а омлет…
Без разбора с кем…
Не понятно где…


Зоревой бардак!…
на Планете моей…
Но с...

По лунной крыше бродит кот матёрый…
Он так — без драк любовных — располнел!

А небеса…
свисают спальной шторой…
на люверсах восьми родных планет…


И нам с тобой по девятнадцать-двадцать…
И ты меня считаешь женихом…

И нам ни есть, ни пить. Ни спать, ни драться.
Не хочется… Не хочется… Не хо!…


И мы скользим по краешку предчувствий…
И мы шагаем в нашу наготу…

И спрятавшись за лето, как за бруствер —
Амур палит по нам!… И по коту.


Ни воина,
ни друга,
ни поэта...

Прежде чем…
свои руки умыть…
с гроздью вен — цвета вялой сирени…

знай, что душу твою от тюрьмы
не спасет ни Плутон,
ни Тиберий.


Хоть ты локтем залезь…
хоть плечом…
хоть ты весь медный таз «изгу-гукай»!…

НО В ВЕКАХ ПРОСЛЫВЕШЬ ПАЛАЧОМ.
Чистоплотною римскою
сукой.


И вода потечет в реках вспять…
Ни одна тебя яма — не примет…

У костров
будет стража блевать…
на твое нецензурное имя…


Лишь пророка святая слеза
за тебя порадеет
в зените…

И надземные...

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
_____

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли...

Пять шагов до свечи…
Пять шагов
от нее…

А душа — в ночь кричит.
И одета в рванье.


Это ж
полный просак!
Штык-узлом: мрак и свет…

Я вселенский босяк.
Не мудрец.
Не поэт.


Совесть. Вместо вина.
Ливень. Вместо стихов.
Ну, не надо меня!!…
вглубь прядильных станков!…


Я ж не ткани лоскут!…
Не коверная нить!…
Просто я средь паскуд
обозначен —
любить…


И СВОБОДЫ АЛКАТЬ
НЕ СЕБЕ!… а всем нам…

Тонкий луч маяка
скачет вхлест… по волнам…


Пять шагов от...

Это странно звучит.
Но сердце — больше Сатурна.

В торсионном гигантском кольце:
наших встреч и не-встреч…
кружат обломки…

Ты спокойно орудуешь пилочкой маникюрной.
Ты живешь на другой планете. С другим.
В метане и хлорке.


Я ослеп от нашей разлуки. Но даже ослепшим:
я прекрасно вижу-чувствую…
как ты меня
стачиваешь!!…
Пилка ходит по ногтю. Ангел ходит — совсем
постаревшим.
Он за нас с тобой переживает…
Чудной такой старче.


А дожди вокруг — майские…
Комнатка...