Незванный

Я - одинокий странник, я – скиталец,
Мне дОроги дорОги и мечты,
Приютов и ночлежек постоялец,
Ушёл я в путь, испепелив мосты.

Презрев однажды путы вожделенья,
Я укротил свой ненасытный нрав,
Где нет огня, там не горят поленья.
Где спора нет, там каждый будет прав.

Я – одинокий странник, гость незваный,
Меня обходят часто стороной,
Косятся на одежду и на раны,
И удаляются поспешною ходьбой.

Нет, я не нищий и не бомж убогий,
Есть дом и в доме есть моя семья,
Вот только было так...

Мне были люди незнакомы,
За темнотой слепых окон.
Чужого, каменного дома,
Чужих, мне не родных сторон.

Я в этот край из дальних стран,
Пришёл без зла с душой открытой.
Но был его людьми незван,
И чужд в нём, жизни его сытой.

Бог мне свидетель — нет обид,
Во мне на жизни нрав жестокий.
Был ею я за дело бит,
Нарушив в ней порядков сроки.

Ну а из мне родных краёв,
Я не был выгнан или выслан.
Сам, убежал на мечты зов,
Ища спокойную мне пристань.

И мир без злобы — равнодушно...

У русских нет ни перед кем вины –
Не начинали русские войны.
Европа наших видела солдат,
Когда те гнали недругов назад.

Незваных и непрошеных гостей
Мы выдворяли из Европы всей.
Теперь за это, разливая яд,
Солдатам павшим европейцы мстят.

Мстят тем, кто спас дома их от чумы,
Мстят тем, кто вынес тяготы войны,
Застывшим в бронзе смело мстят "чины"...
Безумные, у русских нет вины!

Пусть сожжёт изнутри,
Душу горькая грусть.
Я в закрытой двери,
Тишину не вернусь.

Там не мне за дверьми,
Дней тепло и уют,
Там чужими людьми,
Стены дома живут.

Там непрошен, незван,
Я своим стать не смог.
И идти мне в туман,
Дымки дальних дорог.

И идти мне вперёд,
Из «пока, в « насовсем».
Среди слуг и господ,
Став чужим тем и тем.

Я не знаю каким,
Будет странствий итог.
Может быть рядом с Ним,
Даст и мне место Бог...
Марковцев Ю.

Прости меня за то, что я не рядом.
За то, что не могу тебя обнять
Прости за то, что опоздал опять
Любить тебя дыханием и взглядом.

За то, что мир таков - прости меня,
За то, что я не бог и не создатель.
Не скульптор мира, судеб не писатель,
И не храню священного огня.

Прости меня за то, что не успел,
Не угадал, не вовремя явился.
За то, что я не слишком торопился,
За то, что быть незваным не посмел.

Поздняя осень не думать просит.
Незваные гости как в горле кости.
Отсрочить конец, что делу венец?
Хочется тему сменить и не быть.

На дворе травы, в сердцах отрава.
Трещат костры и ножи остры.
В кострах кастраты считают утраты.
Почём фунт лиха? В ответ всё тихо.

Кто молодец, тот имеет овец.
А кто овца - пасёт молодца.
Каждому молодцу нужно дать овцу.
Каждой овце - надежду в конце.

Едва рассветёт - мясник придёт.
Звенят медные трубы, качаются трупы.
Не уберечься лживой речью...

А души крик, был самообманом,
Взрыв эмоций, свет застил в глазах.
И нежданным всем и всем незваным,
Нужным здесь, я был лишь на словах.

Был цветок фальшивым, из пластмассы,
Напускных чувств блеск не нёс тепла.
Как в пустом, объёма нет и массы,
В неживом, нет ни добра, ни зла.

И в души наивной мир открытый,
Мне, в друзья набившийся, плевал.
И виновный без вины и битый,
Искренность, напрасно я искал.

Судят по себе всех и я тоже,
Потому и верил в обман слов.
Сам себя судил...

Сражен как юный недотрога
Мечтающий, но робостью томим
Красой, дарованною Богом
Твоей, нежнейший херувим!

Касаясь губ моих, ты лечишь боль,
Уныние, коснувшееся сердца.
Удары ощущаю жизни вновь
Законам, подчиняясь Герца.

Но с бархатом вина вливаешь яд
Когда обличие мое по зеркалам…
Я стар и источаю смрад
Обрюзгший человечий хлам.

Целуй меня прекрасная, целуй.
Помадой нарисуй любви соей цветок
Но выстрелом, отравленною пулей
Прерви безумной жизни срок.

Где радость от...

Город - большая коробка, замок-секрет.
Не открывай, не развязывай ленты улиц.
На узелки перекрёстков они стянулись,
смяв переходов истёршийся трафарет.
В парке притихшем, прореживая кусты,
сор листопада коверкает строгость линий.
Но укрывают, от всё ещё тёплых, ливней
лип купола и кленовых ветвей зонты.
Осень таится за каждой пустой скамьёй,
бродит дворами голодной незваной гостьей.
Вены рябин наливаются кровью гроздьев,
капли роняя в линялой травы рваньё.

Всё ещё август, но...

До белых мух уже рукой подать,
осенний день изменчив и невнятен.
Ещё чуть-чуть и лягут холода,
промокший сад сутул и неопрятен.

До белых мух все дни наперечёт.
Пока листва падёт основой снегу,
ещё воды немало утечёт,
слепых дождей с приспущенного неба.

До белых мух дымят осенебри,
и горький дым струится белым флагом,
и прячет мельба косточки внутри,
а губка мха след в след сочится влагой.

До белых мух, до первых белых мух,
на торжестве божественного тленья,
незваный гость...