Незванный

Яков Есепкин

Inferno

Что кручиниться, коли сосватать
Нам желали покойных невест,
Во гробах их неможно упрятать,
Мы и сами не свадебных мест.

Желтоцветные мертвые осы
Над цитрарием черным горят,
Красит Смерть нашей кровию косы
И архангелы в чарах парят.

Зреть им это неправие веры
Богославленной, пир чумовой,
Термы бросили сер землемеры,
Откликайся, кто нынче живой.

Божедревка пылает урочно,
Травят змеи головки лихих
Одуванчиков, рдеться им ночно,
Розоветь меж танцоров...

А я, останусь в стороне,
Не рвусь ни вдаль, ни в вышину.
В тени покой и в тишине,
Я жизнь, пройду по жизни дну.

А я, останусь в стороне,
Незван, я был на жизни бал.
И в ней, другие на коне,
Меня мой скинув, ускакал.

А я, останусь в стороне,
Там у кормушек нет мне мест.
В своём соку, в своём огне,
Варюсь и свой лишь несу крест.

А я, останусь в стороне,
От споров, диспутов и склок.
Мне хватит своего вполне,
Без драки, за чужой кусок.

А я, останусь в стороне,
От всех...

Приходи ко мне без стука,
Приходи ко мне без спроса.
Приходи и сбежит скука,
Приходи ко мне — так просто.

Приходи без церемоний,
Приходи ко мне незванно.
Приходи без предисловий,
Приходи — ты мне желанна.

Приходи ко мне к застолью,
Приходи — жду этой встречи.
Приходи, отъешь хлеб с солью,
Приходи, зажгу я свечи.

Приходи когда угодно,
Приходи, когда захочешь.
Приходи, ведь ты свободна,
Приходи, хоть среди ночи.

Приходи, ты ж не чужая,
Приходи, ты ж мне знакома.
Приходи...

У русских нет ни перед кем вины
За ужасы и бедствия войны.
Европа наших видела солдат,
Когда мы гнали недругов назад.

Незваных провожали мы гостей
До волчьих логов, чёрных крепостей.
Теперь за это, разливая яд,
Солдатам павшим европейцы мстят.

Мстят тем, кто спас дома их от чумы,
Добыв Победу, не спросив цены.
Мстят тем, кто вынес тяготы войны…
Безумные, у русских нет вины!

Мы так странно всё помним
Или так страшно верим.
Эта кожа скорбей, это алое время...
Обдирая об сучья,
Вынимая снов гвозди...
Мы так близко, мы сердце,
Мы незваные гости.
Эта нежная близость,
Это теплое пламя...
Вижу бездну, что мечется
Время стирая.
Это голая правда,
Это необъяснимость.
Это иконостас,
Где твоё лицо - милость.
Скорбь притворна, мой бог,
Только смерть не притворна.
Жизнь шагнула навстречу,
Жизни больно, ей больно.
Жизнь шагнула навстречу,
Не отдернула...

Цвет майской вишни,
как первый снег.
Парит над крышей
рассвета стерх,
туман распутав.
Душа вразброс,
она как будто
незваный гость
во всей вселенной,
на всех фронтах,
и тенью бледной
скользит сквозь прах
на отблеск пришлый,
на ветра звон,
свет майской вишни
укрыв крылом.

Жаркий полдень
окутал ленью
пространство
города N.
От зари до зари
горит
бескрайняя
бирюза августа,
где пропасть безмолвия
обретает
законченность формы.
Солнечный зайчик
вздрогнул
в глазах
беглым цветком грозы.
Пустота
вливается
тягостным опьянением.
Хлёсткие тени
веток сирени
ложатся на кожу,
словно бороздки
зарубцевавшихся вен.
И мгновение
превращается в пыль,
в блик, в ил, в тлен,
в шелест старой травы,
в застывшую глину
лета,
оставив место
для тихой повести...

Плывёт туман над озером.
Покой и тишина.
Не слышен звук бульдозера
И ругань не слышна.

Природа первозданная.
Высокий берег чист.
Сюда идут незваные
Заказчик и садист.

Пространство нежной свежести,
Забытый уголок
По плану этой нечисти,
Стал частью трёх дорог.

Живёт местечко райское
Последний лёгкий день.
Клиента воля барская
Оставит только тень

От озера прекрасного
И свежести лесной.
Нашлась конторка частная
«Халтурьзагадьдастрой».

Зальют асфальт вдоль берега...

Не принимал я неизбежность
Не принимал я безысходность,
Но мир не принял мою смелость,
Но мир забрал дерзить возможность,
Болезнью тело лишив сил,
Ему — движенье запретил.

Как все, не верил в свою смерть,
Как все, всё измерял собой.
Но смогла буря посмотреть,
Мне в душу Белой Пустотой.
И ум смогла предостеречь,
Что есть, над всем судьбы меч.

Считал себя, других не хуже,
Считал себя, судьбы любимцем.
Но стал внезапно всем не нужным,
И понял — от себя не скрыться.
И за...

Где я, а где печаль Вселенной,
Я меньше точки в её снах.
Монетой мелкой я, разменной,
В не мной, затеянных делах.

За боль свою лишь я в ответе,
Мой — грех в ней и вина.
И вкус — и пряника, и плети,
Судьбе — я оплатил сполна.

Посмотрит в душу грусть Вселенной,
И я от боли задохнусь.
Я человек обыкновенный,
И велика, мне её грусть.

А мир суров и тела слабость,
Не оправданье для суда.
И вдруг притушит красок яркость,
Всегда незванная беда.

Где я, а где печаль Вселенной...