Неживой

Мы вершниками Бога были там,
Где сады желтеносные змеятся,
Погибших выводя к святым постам,
Доднесь на нас века смотреть боятся.

Звездами их проткнули небеса,
Под мертвым дуновением Борея
Мы вняли гробовые голоса,
Червей нешелковичных лицезрея.

Огнистых подводили нам коней,
Гермес тогда заравнивал дорогу,
По конусам немеркнущих огней
Стезя любая жаловала к Богу.

Элизиум пред нами отблистал,
Истаял Апокалипсис в подсвечных
Снегах, но пуст видений пьедестал,
Сервируют столы...

Не похоже ни на одно из правил,
Переводит день и ночь ко мне.
Дождь увидеть тоже не мешает,
Радугу и миллион огней.
Притворившись неживым, застывшим,
Наблюдает быстротечный век,
И обрамлено ведь как то непривычно,
Потому как делал человек!

Для мига жизни - конь и ветер
Переплетают сердца путь.
Горят неоновые свечи,
Столбам их хочется всплакнуть.

А ты бредёшь по бездорожью,
Глазами глядя в пустоту.
Чтоб на картинке человечей
Словами вылепить мечту.

Чью? Человеческого мозга,
Или душевный перезвон...
Слова слетают осторожно,
Соединяя ум и фон.

Куль в руки взявшие однажды
До той поры его несут,
Пока не кончится бумажный
Их любования маршрут.

Беря в земное неземную
Интерпретацию Себя,
Растят живое с неживого...

Страсть, безумие и слабость составляют содержание любви диавольской.
Иоанн Сербский.

Любовь замужней женщины – великая вещь.
Женатым мужчинам такое и не снилось.
Оскар Уайльд.

Никогда мы не бываем счастливы,
наше счастье – это лишь молчание несчастья.
Ренар.

Осень (Прелюдия)

***
1.0
Вполне осмыслить Вашу утонченность
По-видимому, смертным не дано.
Загадочность, искусством увлеченность,
Страстей таинственных пьянящее вино…
Такой Вы видитесь мне в этот день осенний...

Кричало солнце красно - желтым,
А чья - то сильная рука,
Вращала землю. Мир был теплым.
Спускался вечер,
И в бока
Высоких, словно горы, зданий,
В рекламный щит, или в плакат,
Лишенный всяческих страданий, -
Лениво прятался закат.
А я стоял на тротуаре
И все смотрел, смотрел, смотрел,
Как в этом ласковом пожаре
Весь город, словно угли, тлел.
И все казалось безупречным,
И все казалось мне родным.
Всем своим видом
бессердечным...
Всем своим видом
неживым...
...но утром город...

ЯКОВ ЕСЕПКИН

ЛИТИИ В ОДЕОНЕ

I-XX

I

Восстенаем, Господь, в слоте черных иглиц,
А сидят за Тобой фарисеи одесно,
Не узрят ангелки наших траченых лиц,
Звоновые Твои не живятся чудесно.

Ах, высоко лились золотыя псалмы,
Искрашали трухой нищету дарований,
Только сохнут и днесь на хоругвях гурмы
Василечки от сих иродных пирований.

Вижди, Господи, нас, буде слава Твоя
Не превянет-горит, осеняя церкови,
Гордовые певцы умножали ея,
Горла их пропеклись чернозмейками крови.

II...

Впервые весною в саду зацвела
Вишня совсем то ещё молодая.
Красою своей всех подруг потрясла,
Цветом душистым к себе привлекая.

Ласкает её и слегка ворошит
Ветер душистые белые косы,
И тихо слова о любви говорит
Шёпот его как холодные росы:

«Ты цветом покрыта как белой фатой,
Цветом роскошным мой разум смутила.
Я странствую вечно, и я не святой:
Степь иссушаю, в морях я кутила.

Но видит мой бог, как любима мне ты.
В мире подлунном не знал я милее.
Отдай мне...

Разбилось время во мне на осколки,
Меня разрезал один из них.
Я в срезе времени — плоский, ломкий,
Не мой он — я из времён других.

Лицо моё убрав — другое одели,
Не объяснив ничего при том.
Смотрю сквозь глаз чужих я щели,
По миру в теле иду, в чужом.

А мне вернуться — вернуться надо,
Но я не знаю куда и как.
Не верно снова был мной разгадан,
В пути, судьбою мне данный знак.

Среди живых неживых всё больше,
Что притворяются лишь, людьми.
А в них темней время и чуть тоньше,
И...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Триптихи и трилистники


I

Хоть бы скорбь нам простят -- не хотели скорбеть
Мы, Господе, в алтарь Твой затиснулись краем,
Смерды ж бросили всех по карьерам гибеть,
Звоны святны пия, без свечей угараем.

Нищи мы во миру, царевати сейчас
Нам нельзя и сойти невозможно до сроку,
Вот и празднуем днесь, коемуждо свой час,
От пеяний жалких много ль странникам проку.

Змеи тронно вползли в богоимны сердца,
В пухе цветном персты, буде трачены лики,
И...

I

Даровали, Господь, мертвым чадам Твоим
Тесьмы красной мотки да сребряны сувои,
Боле таинств не ждем, а в рядне предстоим,
Перстов прячем искол за смарагдами хвои.

Серебро, серебро, много ж было его,
Так покрали шары с ёлок жалкие тати,
Снеже черный округ, тлумных звезд святовство,
Царичей неживых весело ль им венчати.

Сестры нас предали в новогодней гурме,
Девы белы влачат по адницам рамена,
Их и лядвий пронять здесь неможно Чуме,
Только розы горят в огне храмного звона...