Некомфортное жилье

Жил в нашей славной столице
На Патриарших прудах
В мокрой большой коммуналке
Старый уставший монах

Пил он касторку и мяту
Вечером штопал носки
А по ночам перед богом
Замаливал чьи то грехи

В той же убогой квартире
Девушка Аня жила
И старику помогала
Добрая Аня была

Одежду стирала в субботу
В среду в аптеке была
И прибирала в каморке
Старалась она как могла

Однажды, в воскресный полдень
Ане сказал старик
Купи-ка мне дочка масла
И засыпая, притих

Аня на руку скора...

Жил царь Соломон. Возвышался, любя.
Но вот за одним перевалом
Поддался он жёнам. И плюнул, скорбя.
И горечью их обозвал он.

Любил бы одну. И женился б на ней.
И жил бы с ней нежно и дружно.
И Библией стала бы Песня Песней,
А прочего было б не нужно!

Жил да был человечек бумажный
В королевстве мальчишеских грёз,
Он мечтал быть пожарным отважным,
А совсем не богатым, как Крёз.

Но родители юноше пели:
Ты опять с головой не владу,
В бухгалтерии мы преуспели,
Так написано нам на роду!

Можно также работать в архиве,
Твоя тётка – Бумажная Пыль,
Говорит – нет удела счастливей,
Снова с Ветром пуститься в кадриль!

Твои братья – Бумажные Деньги,
Любят яхты, отели и счёт,
Видят смысл в обладаньи, владеньи,
Их заманчивый шелест...

Жил да был настоящий мужчина,
Даму сердца искал он по свету,
Время шло, и слабела пружина,
Званых много, а избранной нету
Ну а рядом, в соседнем квартале,
Настоящая женщина жила,
С Мандельштамом года коротала
И с Ахматовой Анной дружила.
И по яркому парку гуляя,
Может даже плечами касались,
Связи той продолженья желая,
Иногда языками цеплялись.
Говорили: «Какая погода!
Покрова нам её подсказали!»
Про царя и терпенье народа,
И явленье Христа у Рязани.
Был он ей глубоко симпатичен...

Жил был на свете один Человек,
И его пол нам не важен
И жил он один в комнатушке своей
Богатством и пищей украшен

Он вешал на стены предметы,
Что радость дарили ему,
Но вешал на стены и те,
Что грусть посылали к нему

Как у всех, у Него были страхи:
Он боялся людей и событий,
Что могут повлечь перемены,
И Он постарался забыть их

Ему рассказали о Боге,
Сказали, что люди – ничто,
Сказали, что нужно молиться,
Чтоб было всё хорошо

И начал Он много молиться,
Просил избежать...

Жила в деревне Курица Рябая.
Росла на положительных примерах,
о беспримерном подвиге мечтая,
в курятнике простых пенсионеров.

Созрел и план – снести яйцо такое,
чтобы осталось вроде сувенира –
не белое яйцо, а золотое –
червонной пробы, как у ювелира.

И в том же самом пункте населённом,
у тех же самых Деда и Старухи,
жила в подвале Мышка потаённо –
почти всегда с похмелья и не в духе.

А Курица из силы выбивалась,
свой воплощая план амбициозный…
Всё это время Мышь...

Жил Иван The Sent Do Rack… (почему прозвался так,
объясняла в первой части. Там – подробно: что, да как)
Не прошло и двух годин, Ваня – знатный господин,
Ведь с княжною обженился, да и тещей стал любим.
Жил, как в масле сладком сыр, только скучен, пресен мир,
Если подвигу нет места, аж противен вечный пир.
Стал Ванюша горевать: «Вот бы с кем повоевать!
Под свои бы взять знамена всех князей великих рать,
Да по-русски научить, как на этом свете жить!
Если кто нам угрожает, вмиг убавим эту...

Жили-были бабка с дедом-
Сказка - смех и грех.
Были радости и беды -
Было, как у всех.

Жили, Бога не гнушались,
Плыли по судьбе...
А потом вдвоём остались
В старенькой избе.

Захворала как-то бабка,
Да и померла.
Дед стоял, ломая шапку-
Голова - бела...

Что поделать... В одиночку
Век свой доживать.
Укатили в город дочки,
Схоронивши мать.

Дед не плакал. Не пристало
Плакать мужику.
Много раз судьба хлестала
Деда на веку.

На пути нелёгком, длинном
Лишь один разок...

Жил да был... один урод,
Он урод лишь с виду был.
Но не знал того народ,
Презирал его и бил.

А он добрый был внутрях,
Только очень уж страдал.
От того что у всех страх,
Своим видом вызывал.

Это в сказках лишь всегда,
Девы чудище ласкают.
Ну а в жизни — ох беда:
С визгом, прочь все убегают!

Так и жил он бобылём,
С ним в селе никто не знался.
По ночам гулял, а днём,
Дома спрятаться старался.

Как-то ночью он впотьмах,
Заплутал в лесу дремучем.
И устав, вскричал в сердцах...

Жил храбрый охотник — храбрей его нет!
Задумал охотник искать львиный след.
И лишь осветило лучами росу,
Уж ищет охотник след львиный в лесу.

А где-то под вечер, устало присев,
Увидел, как просекой шёл дровосек.
Окликнул: «Не видел ли ты львиный след?
На поиск его вышел в лес я чуть свет».

В ответ донеслось: «След не нужен, поверь.
Тебе я готов указать, где сам зверь!»
Но храбрый охотник, поправив пращу,
Промолвил: «Не льва, а лишь след я ищу!»

Жил храбрый...