Не совершает тот ошибок

Я не стремлюсь взлететь над вами,
Мечтаю над собой подняться.
Нам никогда не стать друзьями,
Но всё же ни к чему сражаться.

Я не желаю совершенства,
Его вам тоже не достичь.
Но знаю я любви блаженство,
И вас за зло сумел простить.

Но над собою вашей воли,
Простив, не стану я сносить.
Быть может упаду от боли,
Но вам меня не победить.

Вы — те что серостью живёте,
Вас много есть в стране любой.
Исподтишка обычно бьёте,
И нападаете толпой.

Я не стремлюсь взлететь над вами...

Когда в душе Покой,
ошибок трудных сын
напомнит про Любовь,
которая сильней

всего на свете, строй
из неказистых рифм
ударит в глаз, не в бровь,
естественно, не мне.

А жизни каждая секунда - лишь выбор, быть или не быть:
- Лет десять, как могу я вспомнить?
Лет сорок, как я мог забыть...

Ты каждый раз приобретаешь боясь, на завтра, потерять:
- Скажи, откуда это знаешь?
Вам просто нравится не знать

Вполне довольствуясь неволей ты ждешь, пока откроют дверь:
- Где вера? Как же мне поверить?
Ты есть. Попробуй, не поверь

Бесчисленность интерпретаций - всё проявление одного:
- Ведь, мир жесток, как не бояться?
Познай себя, прими его

Себе ошибок...

Давно ль бездумно пили, ели,
Наивно верили в себя,
Теряли годы, как недели
В преддверье завтрашнего дня...

В сумятице событий острых,
Жизнь, как азартная игра,
Вдруг, стала буднично и просто
Бездарно прожитым Вчера!

По хмурой скупости улыбок,
Стал замечать за разом раз,
Что в шмётьях собственных ошибок,
Как баба скифская увяз!

И нет ни времени, не силы
Вернуть, исправить иль забыть,
Простить, что прежде не простили,
Любимых вновь перелюбить!

Ну, что ж, мы многого хотели...

Копаюсь в прошлом, как в навозе -
Хочу понять и осознать,
Как оказался я в обозе,
А шёл в атаки поднимать!

Где эта грань души и тела,
Что стоит только превозмочь,
Как тает линия раздела
В понятиях “хотеть” и “смочь”?

Судьба ли правит или может
Довлеет Воля над Судьбой,
А, может, в гуще дней похожих
Я проиграл какой-то бой?

И, отступая шаг за шагом,
От жизни чуда ожидал
И где-то в жизненных оврагах
Себя, как личность потерял?

Бои, пусть местного значенья,
Но, всё же, были...

Даль темна. Холодна.
Мокрый снег. Человек
Мне, навстречу, из белой пороши.
Зябких улиц маршрут,
Одиноким приют.
В темный вечер,
И месяц диспетчер

Впереди силует.
У меня страха нет:
Доводилось встречать и покруче!
Но тут случай иной,
Деревянной ногой
Проскрипел.
Лишь расслышать успел:

«Оглянись, отзовись,
Это я. Это я!
Не узнал меня, с первого взгляда?
Видишь, жизнь как могла
Не любя, не щадя
Развлекалась -
И перестаралась»

Неожиданных ход.
И судьбы поворот!
Встретил...

Не в мятежной ли искренности - часть природы счастливой улыбки?
А кто ищет на ложном пути, обретает покой «по ошибке»...

Я хотел бы неправильно жить... на плато над бурлящим обрывом,
Просыпаясь, вдоль брега ловить моря шум, вслед за ветром игривым

Я хотел бы просторы объять вольным взором, от края до края,
Без опаски себя потерять, с целым светом границы стирая –

Так стирают границы себя, когда в счастье хотят раствориться;
Только, Кто-то увидит в душе без границы - свершение...

Мой внучек, жизнь порой весьма сложна.
Там, где теплей и мягче, ищут люди.
Которые особенно спешат,
С разбегу те садятся на ежа.
Кто сел, вовек колючек не забудет.

Для танков даже есть свои ежи.
А бритый ёжик - только на экране.
И ты, мой внучек, слишком не блажи -
Входя в свои крутые виражи,
Не забывай про ёжиков в тумане.

Как в жизни всех ошибок избежать,
Такому даже школа не научит.
Когда и ты вдруг сядешь на ежа,
Тебе хочу, мой внучек, пожелать
Поменьше ссадин и в заду...

Тихим трауром музыка льётся
Зал прощаний заполнен людьми.
Гроб дубовый, сердце не бьётся
Попрощаться с тобой мы пришли.

Мать с отцом в изголовье рыдают
Поминальные свечи горят.
В подсознании себя обвиняют
И печально на дочку глядят.

Очень часто в сердцах мы ругаем
И клянёмся, в век не простим.
Но, при случае, локти кусаем
И жестоко за это казним.

Катафалк весь усыпан цветами
В белом платье невестой лежишь.
Совсем юное, детское тело
Кто-то в зале сказал, словно спишь.

Ты...

У меня есть четыре стены, вариации
мыслей из мятой желтой газетной бумаги,
модель поведения к каждому шороху, куча абстракций
и абстиненций. И все это есть, и все это надо

учесть, когда утро раздует угли и потащит
тело в обойму общего хода времени,
где часов гильотина, не зная пощады, накапает в вену
кислый раствор из подачек скромного счастья.

За мной оседает дымка души, грозящая смертью
и адским борщом на закуску, за мной разливается море
ошибок и проб, январской тоски и слабости...