Не мед а воск

Из воска, из свечи, из тлена, он тускл,
её, он, плена...........
- Избежал? Стремился? Иль невзна-
чай споткнулся и упился?.........
Он мрамор, постоянен краток,
она марина? будто якорь? что в ней?
что в море? апельсины? цветут давно,
цветут и мандарины,.............
- Я основателен и прям/сутул рассып-
чат, разъярён, ползу/летаю, опьянён
её красой, желанием и негой, без се-
рдца, с ним, без воли и ключа, разбит,
на файлы, и луча, не соберёт, она, уме-
ло...

Врывался сумрак голубой в два равных слога,
В две древних крови, в две тоски, в два неба Бога;
В две нежных тесноты, в две сильных тишины,
В два теплых стука,
В перекрещенье душ, плывущих в лабиринт
Пронзительного звука.
Теней катился приворот, бесцветный воск роняя
на эту ночь, на неоглядность рук, на губы, на касанья...
Огни смотрели в темноту так откровенно...
На наготу твою в скольжении руки, моей ответно.
И невесомел лунный круг в круженьи комнат,
В бездонном промедленье двух...

О если б мог, подобно матерьялу
Тебя, подобно гипсу приручить,
Чтобы навек устала плоть любить
И жизнь не мчалась к мертвому началу,
Но ты живешь и не устанешь жить.

И мириады глаз глядят в тебя
Из тех пространств, что и для них кишели
Небесными телами, и ужели
Я сам живу, все мертвое любя,
И ты живешь, и нас дробят недели,

Ответь, к чему безмолвствия печать
Устам, еще не знавшим кармной глины,
Возбранно меж успенных и молчать,
И ложию скверниться, цеппелины

Я с ангелами звал...

По жилам проводов
Неровным кровотоком
Боль шумных городов
Взрывает воздух шоком.
По лезвиям дорог
Ползёт людская мякоть,
Здесь каждый одинок
И брошен, как собака.
По рёбрам плоских рам
Слепых стеклопакетов
Считает вечер хлам,
Что выброшен ответом
На все программы дня
Загруженного мозга.
Предательство кляня,
Течёт надежда воском.
В подземной толчее
Зудящих переходов
Помпезные фойе
Стирают чьи-то годы.
И улицы тошнит
На утро склизкой ложью.
Любовь бездомно спит
И встать...

Четыреста девяносто первый опус

Как еще не допили шато ль,
Арманьяк золотой и рейнвейны
Царств Парфянских и Савских - о столь
Бьются звезды, а мы небовейны.

Меловниц всепечальных шелки
Во сундуках тлеют окованных,
Днесь летят и летят ангелки
Не во память ли чад царезванных.

Се, ищите нас, челяди, впредь
С мелом красным в зерцальников течи,
Где тускнеются воски и бредь
Снов беззвездных лиется под свечи.


Четыреста девяносто второй опус

.
Мрамор выбьем...

Когда вливается в жерло города
летний бред,
когда вязкий воздух плавится
тёплым воском,
остаётся, только курить
и писать стихи на обрывках газет,
запивая всё это
терпким вином
июньского солнца;

и сквозь пыль облаков
отыскав фотографию дня,
словно листья листать
закладки кратких фантазий,
говорить ни о чём
и о многом шептать про себя,
сочиняя то боль,
то любовь –
хоть какой ненавязчивый праздник.

Когда вливается в горло олово
вечернего ветра,
а вдали скрывается...

Я вдохну в тебя чистые росы,
После жаркой, июньской ночи
Расплываются воском свечи...
Я вплела уже ленточку в косы...

Пусть тебя опьянит на рассвете
Ароматом ушедший вечер,
После нашей последней встречи...
все рассеет, как дым, легкий ветер...

со щеки вытираешь мне слезы,
Можно в это, скажи, поверить -
Ты свои распахнул мне двери...
Сквозь туманы и серые грозы...
Я уже расплетаю косы...

Не мечите бисер пред свиньями,
Телом лишь живущий, пуст душой.
Смотрит в мир, пустыми он глазами,
Видя лишь наживу пред собой.

То, что в жизни прибыль не приносит,
Для него, лишь глупости и блажь.
Сказки чудо — выдумка лишь просто,
А картина с книгой — антураж*.

Ему форма, а не содержание,
Во всём важно и он любит лоск.
Принимает блеск он за сияние,
А от лести тает словно воск.

Тем, чем мир внутри людей наполнен,
Тем живут они всю жизнь в телах.
Потому спокоен всегда воин...

Пред свиньёю бисер не мечите,
Телом лишь живущий, пуст душой.
Из вещей берёт он и событий,
Те, что несут выгоду собой.

То, что в жизни прибыль не приносит,
Для него, лишь глупости и блажь.
Сказки чудо — выдумка лишь просто,
А картина с книгой — антураж*.

Ему форма, а не содержание,
Во всём важно и он любит лоск.
Принимает блеск он за сияние,
А от лести тает словно воск.

Тем, чем мир внутри людей наполнен,
Тем живут они всю жизнь в телах.
Потому спокоен всегда воин,
Что живёт...

Поздний вечер отдаёт черешней,
косточкой летит к ногам закат,
катится луна тоской нездешней,
по стеклу размазав бледный взгляд.

Застывает сумрак тёплым воском,
плещется в бокале каберне,
фонарей свинцовые колосья
будто шепчут: истина в вине.

И крадётся сон, как тень тигрицы
сквозь сурьму созвездий, придушив
всякий звук, чтоб полночь на ресницах
прорастала полночью души…