Набитый

С набитым брюхом добрым быть несложно,
И незачем терзаться и томиться
Какими-то абстрактными словами
«Бог», «состраданье», «милость» и «любовь».
Кошель набит – и сладкий кайф неложно
Вам обеспечит жирная столица,
Которая взметнула нынче знамя
Маммоны, всласть лакающего кровь.

Когда бы вам хоть раз уткнуться рылом
В действительность сегодняшней России,
Где старики вперегонки со псами
Опорожняют баки нечистот,
То вы бы не сочли певца постылым
И не бросали взгляды бы косые...

И теперь, загнанная в угол, краем живой плоти и
вонзенной иглой сознания понимаешь –
как противен фрак и декольте на обочине пыльной дороги.
Как навязчиво выглядят одинокие пальмы и
как некстати всеобщее голосование, пискливое брюзжание и заносчивость.
Как отчаянно пульсирует в тебе
в другом увидеть отражение,
но оно лишь тускло мелькает и оседает пылью.
Вороватая крадучесть спешки и упреков скольжение.
Об асфальт, напрягаясь, трутся шины,
ершатся щетиной.
Взгляд на...

Разъяренные, дикие, серые волки,
И слюной брызжущий ярый оскал,
«Нет» и «ДА» на невидимых полках,
Но и этот план грубую трещину дал.

Что скопились системные клерки,
Что трясетесь за набитый карман
При плановой, обычной проверке,
Вы поднимаете бунт и скандал?

Что вы бежите продажные трусы,
В дикой панике добро прихватив,
И на вас в стране законы найдутся,
Чтоб избавить от вас грешный мир

Медвежонок из мягкого плюша.
Лысый пупс и настольный хоккей.
Хрюша, Филя, Степашка, Каркуша.
Серый Волк, Айболит, Бармалей.

Леденец, эскимо, неваляшка.
Заяц, бьющий в тарелки и мяч.
Чай, любимая мамина чашка.
Теплый, мягкий, с повидлом, калач.

Стол, накрытый цветастой клеенкой.
И набитый посудой сервант.
Банка сладкой и вкусной сгущенки.
Ранец, школьная форма и бант.

Книги, фото артистов, плакаты.
Время первой любви и страстей.
Что там, в памяти мамы и папы? -
Взрослых...

Он кожей чувствовал погоню, в пустыне путая следы,
В глазах огни, в крови ладони, дойти пытался до воды.
Была его тяжелой ноша, набитый золотом бурдюк,
Песок зыбучий жег подошвы, рвал перепонки сердца стук.
Как он мечтал о жизни сладкой, устав вдогонку слышать: «Вор!»
Скользить по краю и украдкой; не лечь на плаху под топор.
Ограбив лавку ювелира, маршрут в Сахару повернул,
Знал, что полицию Алжира, всего скорее, обманул.
Да, деньги – это счастья базис, в руках такой желанный приз,
Что...

Иду, посвистывая тихо,
Свистеть -примета - денег нет...
Пинком открою двери банка...
В руке играет пистолет...

Тут все - актёры от рожденья...
И каждый знает свою роль...
Лежат, носами в пол уткнувшись...
Ведь в гости к ним зашёл Король..

Летая, шелестят купюры..
В руках набитый саквояж..
Открытый рот кассирши-дуры...
Да тел распластанных пейзаж...

Мне по душе Одесса-мама...
Живот приятно греет ствол...
Спешу...сегодня в ресторане...
Ждут девки и богатый стол...

Я люблю тебя, Жизнь, за безмолвный рассвет,
За горячий и знойный твой солнечный свет.
За вечерние сумерки цвета огня,
За ночной ветерок, что ласкает, пьяня.
Я люблю тебя, Жизнь, за морозы, снега,
За жару и дожди, за прохладу, ветра.
За моря и озёра, реки и океан,
За поля и луга, и за гор караван.
Я люблю тебя, Жизнь, за осенний туман,
За весенний, цветочный, пьянящий дурман.
За морскую волну, за хмельной летний зной,
И за снег, что хрустит под ногами зимой.
Я люблю тебя, Жизнь, за...

Не успел сорвать "стоп-кран",
Как дурак набитый,
Где каждый выпитый стакан
Был задарма налитый!

Когда вся страна
Делится взахлёб воспоминаньями,
Когда народу упорно
Раздирают непросыхающую болячку,
Не осталась, само собой,
В стороне от прений
И палата отпетых придурков,
Жующих гудронную жвачку.

Собрались все потихоньку в углу,
В самой дальней и грязной палате,
И стали совместной гурьбою
Судить да рядить (вот те нате):
«Это ж какое-такое дивное диво
Сумело в стране приключиться,
Что и дурням последним оно
До сих пор всё мешает забыться?».

Обсасывали проблему, как...

В этом дряхлом, простуженном доме
Много лет я единственный гость.
Стол дощатый неубранный скромен,
Мой рояль в темноте похоронен,
Лишь желтеет насмешливо кость.

Время в тактах от трубки до трубки,
Нотной страстью набитый кисет.
В корке старости ловкие руки,
Нервом чувствуя слабые звуки,
Помнят клавиш проворных ответ.

Только в памяти словно одышка,
Той прерывистой музыки бред.
Окончаний мелодий не слышно,
Вместе с ними под чёрною крышкой
Навсегда потерялся мой след.