На выбор

Зачем со мною ищешь встреч
Когда я о тебе уж забываю.
Мне чувств костёр приходится стереч
Иль я в жестоком пламени сгораю.

Я не могу и больше не хочу
Ловить твой взгляд, шептать тихонько имя,
Я выбор сделала, и тот костёр, топчу
Лишь мигом прошлого ты стал, увы, отныне.

И больше никогда,да,никогда!
Не застучит в висках, лишь твой услышу голос.
Значение имееш для меня
Не более, чем выпавший мой волос.

Я нежностью своей тебя накрою,
Миг сладкой встречи, в памяти храня,
Судьба последний шанс дала обоим,
Прожить остаток дней своих любя!

Желанье быть с тобой меня пленило,
Вкус томных губ о многом говорит,
Тепло дыханья душу опьянило,
И лунный свет так сказочно манит!

И рвется из груди поэта с силой,
Переполняя страстью мир вокруг,
Пожар эмоций, чувственно красивый,
Прильнув в объятья верных твоих рук!

Опасен выбор слов, боясь ошибки,
Ступаю в новый путь святой тропой...

Я сейчас вспоминаю и плачу,
Сколько было в моей жизни дорог.
Раз сейчас я плачу,то значит
Выбрать правильную я не смог.

В праздных днях проводя своё время,
Думал я - ещё всё впереди.
Думал,выбрать всегда я успею.
А теперь уже всё позади.

Жизни путь я прошёл не печалясь,
Только щас уже понял - не свой.
Мысленно на распутье дорог возвращаюсь.
Жаль,что выбор не сделать другой.

До обидного жизнь коротка,
Ненадолго венчают на царство, –
От глотка молока – до глотка
Подносимого с плачем лекарства.

Но меж теми глотками – заметь! –
Нам немало на выбор даётся:
Можно дома за чаем сидеть,
Можно пить из далёких колодцев.

Если жизнь не легка, не гладка,
Если жизнью шагаешь далёко,
То не так уж она коротка, –
И бранить её было б жестоко.

Через горы, чащобы, пески,
Не боясь не тумана, ни ветра,
Ты пошёл от истоков реки –
И до устья дошёл незаметно.

Вот...

Кричит! Желает пить и есть,
А также - спать и бить баклуши.
Его заводят боль и лесть
И только… беспокоят души.

Желающих занять объём
Побольше, чем свободной тары.
От всех, мечтающих о нём,
Не вынести любовной кары.

Увы, но выбор не за ним –
Сансара крутится ритмично!
К тому, кто Кармой не любим,
И тело будет безразлично.

Избранник на весь путь – один:
На срок, короткий или длинный,
Раб тела, но и господин –
Приговорённый, но невинный…

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать и выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы,
Люди, люди...

Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах!- скажут,- что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать... -
Ну, а потом предложат: или-или.

Или пляжи, вернисажи или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи...
Или просто - деревянные костюмы.

И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых...

Мне стыдно за то, что я ранил любимых,
Бросая бездумные злые слова,
За тыщи часов, мной бездарно убитых,
За то, что боялся, что скажет молва.
Но я ли в ответе за тыщи убитых
В горах, в городах и в ущельях Чечни
Мальчишек России, сынов незабытых?
А те, кто в ответе – при власти они.
Что толку клеймить их хореем и ямбом?
Они недоступны земному суду.
Да, есть Высший суд.
Только он им – до лампы.
Привидится разве что в пьяном бреду.
Мне больно за вас, угощающих урны,
Поверивших в лживо...

На песчанный берег набежит волна,
Поглотит следы моей печали,
Успокой, родная, душу - всю до дна,
Причисти своим живым Граалем.
Унесусь за ветром чайкой над водой...
Джонатан?! О, нет, ну что вы, проще,
Безымянный путник... грешный... никакой...
Заплутавший в иллюзорной роще.
Оплашал на выбор. Поводырь молчит.
И по нервам гулкие удары.
Не пылает сердце? Даже не искрит...
"Бенифис" расстроенной гитары.
Посижу на дюне. Расстворюсь с песком.
Отпусти, печаль, меня, песчинку,
Я и так...

Тяжелые злые ботинки с хрустом ломают ребра.
Стоят над лежащим противником со взглядом жестоким и твердым.
Строгая черная форма, на рукаве горит свастика,
Память подскажет услужливо: еврейских погромов классика.
Пахнет горящими шинами и дымом печей Бухенвальдских.
И вспыхивает в подсознании холод расстрелов февральских.
Для них не имеет значения цвет кожи, возраст и звания
Они своего не стесняются, омытого кровью призвания.
Поставив себя выше Бога, свое начинают судилище
«Сверхлюдям...

В том чеченском плену
у мальчишек-ровесников
Выбор был небогат: отречёшься – живой.
Не отрёкся от веры, от нательного крестика
И за это своею заплатил головой.
Головою в буквальном, а не в переносном.
Претерпел за Россию, пострадал за Христа.
Был кинжал окровавленный хищным и острым.
Покатилась головушка в пыль у куста.
У двоих же других души дрогнули, замерли
И вскричали, что жизнь вряд ли стоит терять.
Отреклись. А потом перед видеокамерой
Их заставили в пленных своих же стрелять...