Моя война

Морозный вечер. За окном февраль.
Метель заносит снегом лобовое...
До полика прижатая педаль,
Мотор надрывно, перетужась, воет.

От фар лучи, застрявшие в стене
Внезапно вставшей снежной карусели...
Идет кино о той былой войне,
В которой многим не дойти до цели.

Февраль знобит блокадный Ленинград
И каждый день длинней любой недели.
Дорога жизни. Покидают ад
Детишки, позакутавшись в шинели.

И вьет узор на лобовом февраль,
И быть теплу, коль через смерть проскочат.
Водитель...

Куда ведете, вы, дороги?
В какой неведомой дали
Вы стали так гладки и строги,
Что вас метели замели?
О гололед скользит резина,
И не спасают и шипы,
Так на холсте плывет картина,
Когда художники слепы.
Над вами дым костров клубится,
То дальнобойщиков шашлык,
Их разговору длиться-виться,
Как будто вялится балык.
Застряла фура, хода нету,
Одна белесая пурга.
Вот кто-то отстрелил ракету,
Словно каблук от сапога.
Где Вы кончаетесь, дороги?
На вас луны спадает свет.
И цепенеют...

Пронзает шпага неопрятный быт,
И томно льнёт гризетка к мушкетёру –
Реальность поддаётся под напором
Желающих её как приз добыть.

И кто мы без друзей и без войны,
Без наших женщин и без тайн подвесок? –
Обычные гуляки и повесы,
Обманутые Бахусом больным.

Ах, шевалье, снимите свой берет,
Куда приличней шляпа для похода,
И если нас не упомянут в одах –
Всегда есть повод с честью умереть.

Как не запрячь епископа в хомут,
Так и геройством свет не испоганить –
Ведь служим мы...

Хрупкая стать, в бурых пятнах халат,
Она насмотрелась войны извращения.
Ее фронт в тылу,- медецинский уклад,
Там видят всю истину жертв приношения.

Испытывать боль, видя раны и кровь,
Нет сил посмотреть на ранения и горе.
Она, без прикрас, что дарует любовь,
Все держит в себе, все имоции скроит.

Не дрогнет рука, не уронет пинцет,
Не сделает лишнего шва по живому.
Над ней, словно нимб, белой лампочки свет,
Поможет она своим долгом любому.

И жалок был вид,- ранен пленный солдат...

Вечная память сгоревшим
В яром земном аду!
Крик, пылью горькой осевший,
На горделивый путь:

"Не допустите, ребята,
В двери судьбы войну!
Родина, жизнь - это свято.
Если ж огонь - не гнуть

Спин перед тёмною силой
Нас призовите всех.
Встанем пред вами незримо.
Вместе – всегда успех!

Нам не нужны обелиски.
Всем нужен вечный мир.
Снова беда очень близко.
Не допустите пир –

Жадных до хлеба чужого;
Грубых сапог врага.
Не излечимы ожоги
Сердца раба, в веках!»

Опять встречает сорок пятый
Парадом новая весна.
Войной пропахшие солдаты,
Наденьте ваши ордена.

Пусть озарит сияньем строгим
Их яркий блеск у вас в сердцах
Воспоминанья о тревогах,
О тех товарищах, друзьях,

Что вечной славою покрыли
Свои простые имена,
Чей прах святой укрыт могилой,
Кому уж слава не нужна.

Так ныне, в час священной даты
Давайте ж молча постоим
И подвиг русского солдата
Минутой памяти почтим.

Без копейки рубля не бывает,
Он, не рубль уже без неё.
И он важность свою потеряет,
Потеряет значенье своё.

Так людей мир был ими устроен,
Деньги власть в нём, без них не прожить.
Из-за них в нём идут вечно войны,
К счастью, всё на них в нём не купить.

Но всё больше и больше влияния,
Начинают они набирать.
Продаются умы, честь и звания,
Деньги могут людей убивать.

Деньги, деньги...- Злодей вас придумал,
Чтобы души людей погубить.
Чтобы страстью наживы, безумным,
Сделав мир...

Он умирал на стонущей земле
Под взрывы бомб и свист снарядов.
И не понять- то явь или во сне
Грохочет марш смертельной канонады.

Последний вздох- и вмиг душа
Взлетела над бурлящим адом.
Сверкнула орденом луна-
Его последняя награда.

Стал холм гранитным постаментом,
Трава сгоревшая букетом роз.
Вся жизнь была одним моментом
Расстреляна огнем военных гроз.

Поют торжественные гимны,
Склонившись, стройные берёзы.
Да льют дождём на холм могильный
Любви невыплаканной слёзы.

Мы...

Я печь Освенцимского крематория,
Я жру людскую плоть: видать так надо?
И застилаю окружающую территорию
Густым и черным дымом, тошнотворным смрадом.

Я ем замученных, расстрелянных, удушенных,
И обессилевших от голода, живых детей,
И днем и ночью мое чрево равнодушное
Готово в дым и пепел превращать людей.

Мой голос - крики заживо сжигаемых,
Шипение горящих тел, их треск,
Лязг ржавых створок, часто открываемых,
Гул пламени, отбрасывающего злобный блеск.

Из кирпичей я грязно...

Я жизнь любил, да и сейчас люблю,
Но не дожить мне видно до рассвета,
Я ранен был в сегодняшнем бою,
В плечо и в грудь и легкое задето...

Остался я, наверное, один,
Не слышно мне ни выстрелов, ни стонов,
Огнем палит и все горит в груди,
И колет горсть винтовочных патронов...

Стекает жизнь по капле из меня,
И с каждым вздохом убывают силы,
Сжигал закат зарею краски дня,
И был оy удивительно красивый...

В кустах далеких пели соловьи,
Войны,как-будто не было в помине...