Мостовой

В тот день ни что не предвещало…

А впрочем, я начну с начала –
Год олимпийский, год афганский.
Уже решил Натан Щаранский
Покинуть Родину мою.
А я тогда стоял в строю
Защитников её границ -
В краю морошки и куниц,
Лосей, медведей и карелов…

…Сияние в ночи горело
Полярной строгой красотой.
“Сначала громкий окрик – Стой,
И очередь поверх голов” –
Чеканный ряд железных слов
Устава службы караульной
Стучал в виски. Накладкой дульной
Торчал АК из-за спины…

…”Ах, если б не было...

Не грусти, полевая трава,
Мы ещё поживём, потоскуем...
Нежно чувствуй простые слова
И левкоями нежь поцелуи.

Полюбил я гулять по листве
И загадывать тайно желанья,
Оттого ли росою в траве
Поманила луна на свиданье?

Так всегда — если небо в огне,
Словно что-то к душе прикоснулось...
Не с того ли собаки луне
Доверяют и ласку, и юность?

Жизнь меня навсегда сбережёт,
Мостовою пройду я, как полем.
Там за солнцем играет рожок,
И я нежностью весь переполнен.

Плетями повисли
Веточки берез,
Не роятся мысли,
Не видать стрекоз.

Все вокруг сомлели,
Где то ветер спит
И под лапой ели
Пес большой сопит.

Солнце с неба жарит,
Плавится асфальт.
Жар бездушно дарит
Мостовых базальт.

Струями пластами
Марево парит,
Воздуха цунами
От тепла дрожит.

Вдоль дорог клубами
Тополиный пух.
Знойными деньками
Сразу в лето бух!

В старом городе губернском,
У подножия горы,
Жили в доме деревенском
Две красавицы-сестры.

Станом стройны, ликом нежны,
Нравом кротки и чисты,
И добры, и безмятежны -
Воплощенье красоты.

Звали старшую Наташей,
Ей от роду двадцать лет.
И Наташи нашей краше
В целом свете просто нет.

И вторую вам девицу
Уж представить я готов:
Звать Еленой молодицу
Восемнадцати годов.

Чем девицы эти жили.
Я включаю в свой рассказ:
Зарабатывая, шили
Сестры платья на заказ.

Как-то...

Стерильные повязки перекрасили рты,
Ночные операции полны остроты,
Печаль и восторг в глазах друзей наших младших.
На чёрных мостовых, среди стрельбы и вранья,
Добычу вырываем из-под лап воронья,
Сирена в ночи - сигнал надежды для падших.

В мир, что хрипящ и стонущ,
И утопает в слезах и крови,
Мчится скорая помощь,
Скорая помощь любви.

Мой друг, сегодня нам с тобой творить чудеса,
А чувства, что имеют о земле небеса,
В лампадном дыму проступят солью на ликах.
Со скрипом нам...

Где-то за темнотою
Слышу твои шаги:
Тихо об мостовую
Цокают каблучки.

Слышу твой голос строгий,
Резкий, и все же родной,
Эхо его несется
Под призрачною луной.

Чувствую сердца удары -
Оно будто бы барабан!
Бьется об грудь неустанно,
В твой угодив, капкан.

Где-то за темнотою,
За плотной тумана стеной,
Пляшущие тени,
Сливаются в образ твой.

Ты уже рядом, знаю,
Стоишь за моей спиной.
И небо стучит о зонтик,
Капающей водой.

И пусть обернуться страшно...

Нежданный гром, как Тор сварливый
Грозится, что пойдёт на вы,
А дождь, слезливым подхалимом,
Целует камни мостовых.

Нептун трезубцем тычет в доки,
И волны хлещут через пирс,
Несётся парус одинокий,
Не ищущий спокойный мир.

Сметает ветер гроздья гнева –
Болтлив, упрям как Мирабо,
И дует вправо, дует влево
Опасный во хмелю Стрибог.

Жив Маниту в болотной мыши,
Есть Дао – кладезь вечных форм,
Но, если Будда вдруг услышит –
Мне стыдно за весь этот вздор….

Анубис, дикою...

Толпа, опасность в ней не спит средь темной ночи
Здесь каждый норовит тебя прельстить сквозь очи
Пороки, ласково и тихо пачкают светлеющие души,
И тело жертвы распластав на алтаре, съедают уши.

На зрелищность снискала цену темнота людского зла.
Примером, жизнь быка, что до корриды тиха и сладка
Но разыгравшись в беге за иллюзией дешевого экстаза
Он снова принимает смерть, толпы кровавого приказа.

Жестокость и бесчеловечность средь скопления людей
Меня не редко выводили в новый круг...

Ночью над Невою развели мосты
И над куполами в золоте кресты
Да под мостовыми стоны в глубине
На костях построен город на Неве

Здесь для всей России расстарался Пётр
Тут ловилась раньше стерлядь и осётр
Расстреляли Зимний и пришло чека
Город революций создан на века

Тут кому отвалится,а кому не ласково
Кто рождён на Корпусном ну а кто на Баскова
Старички на лавочках,споры - разговоры
Заварили сваркой пушку у Авроры...

По ночам здесь мчится всадник на коне
Знать царю не спится...

Блаженный яд любви –
прах, обратившийся рассветной маргариткой.
Предродовые муки женщины – строка,
проявленная болью – скрепленные в узор души слова.
Твои стеклянные глаза,
когда ты возвращаешься домой
глубокой полночью, разбитые о грязь и масло луж,
мерцали невидимкой по ветвям,
где бархатный мотив Синатры
навязчиво качался вслед огням,
таким же одиноким, как полмира,
когда тебе светило, даже тьмой,
где проще полюбить, чем ненавидеть,
когда изменишь себе раз – утратишь навсегда...