Молоко

Как мил нам край, где счастье ждет,
Забытое невольной суетой -
Там детство милое живет
И старость проскрипит доской:
Так говорит наш старый дом
И каждой половице все твердит -
Измучился мучительной тоской
Услышать голос милый и родной!
И запах в нем такой родной,
Парное с пенкой молоко,
Стог сена с мятною травой
И сытый вечно сонный кот.
Машина под окном - вперед
И ехать то не тыщу вёрст
Но городской водоворот,
Да леность ходу не дает!

Свет идёт от утренней зари,
Ночь кончается.
Звёздочка последняя горит
И печалится,
Что ушли её подруги все,
Скрылись из виду.
А вокруг прекраснейший рассвет
Смотрит на воду.

Речка, как парное молоко
Вся туманится.
Дымка ветром очень далеко
Простирается.
Хорошо с утра на берегу,
На пригорочке
С удочкой сидеть, ловить плотву
Возле ёлочек.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2012

Блистает кто-то мыслью яркой,
А кто-то слов лишь мишурой.
И в книге жизни лишь помаркой,
Был день бессмысленный, пустой.

Сгребает дворник листья в кучу,
Сожгёт он их в костре большом.
Пригнал нам ветер в небо тучу,
Она грозится нам дождём.

В квартире что над нами склока,
Опять ругаются, кричат.
Слова обидные жестоко,
Друг другу громко говорят.

В себя, мир спрятал туман серый,
Живём как в облаке большом.
Как молоко, стал воздух белый,
Жить стало зябко в нём сыром.

Хандру...

По подоконнику печально
Текут осенние дожди,
И слышу птицы крик прощальный:
«Ах, лето, лето, подожди!»
Сквозь сумрак утра различаю,
Рябины алой силует,
В дыханье леса ощущаю
Прекрасной осени портрет.
Златые кудри нежной девы,
Копны багряные волос –
И волн чуть слышные напевы,
Под шепот худеньких берез…
И ветра шум в дубовых кронах,
Немые блики тишины –
И птицы певчие в коронах,
Дорожки млечные луны…
Брожу один среди дубравы,
Тропинкой тайною своей,
И не желаю денег, славы...

Закрываю глаза и рисует мигрень
круг мишени на тёмной воде.
Вижу цель, а в прицеле одна только тень
моей цели.
- Не прячься. Ты где?
- Я везде.
Пробный выстрел, отдача в висок...
Поразить тень по звуку легко.
Взвыла тень, а за целью взорвался песок -
это пуля ушла в "молоко".
- Выстрел в "яблоко" - самый гуманный конец.
Хочешь мучиться? Стоит ли? Взвесь.
Вот цветы и наручников пара колец
для венчания. Где ты?
- Я здесь.

Хочешь в хвосте плестись –
плетись!
Хочешь во сне свистеть –
свисти!
Хочешь венок плести –
плети,
Но молоко сними с плиты!

Недописанный стих на мятой странице,
Горячее кофе и только не спиться...
Ночь обмакнула меня в молоко -
И белые мысли стекают на дно...

Я не хочу у т о н у т ь в бессознанье,
Я не люблю тебя? (Как это странно...)
Напрасно ли были те ночи и дни,
Которые мы посвящали любви?

Мне грустно. Но не от этого разве
Стремлюсь я к весне, любви новой жажду,
Скучаю напрасно?..
Быть может ты прав,
То чувство меж нами "Ложью" назвав...

А суета то право не диктует, как и рутина, сло-
жнее всё, и нам её, ну не пленить, руки не зало-
мить, наручники те не одеть, не потакает нико-
му, все равны у неё, а миражи увидим сами и са-
ми создадим в своём воображенье, а дух тот не
обнять, коль добр, сам нас обнимет, а злой, под-
ставит ножку, опрокинет, у взора чистого той
мысли не забрать, живём мы небом, землю не по-
хитить, раскрасим, радужным мы цветом, весь
простор, немой, и жизни не спасти, грехом тем,
крылья ты не...

О ты, чарующая людей,
Ты, о земля, сияющая в блеске солнца лучей,
великая Мать матерей,
Долы, омытые Индом шумящим, ветром —
лесные, дрожащие чащи,
С Гималайскою в небо летящей снежной короной своей;
В небе твоём солнце взошло впервые, впервые леса
услышали веды святые,
Впервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих
и в лесах, в просторах полей;
Ты — вечно богатство цветущее наше, народам
дающая полную чашу,
Ты — Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты —
жизни...

Лист чёрен, сажа копоть, мрак, после пожарища
бумага, писать я буду мелом, так, а что получится
прочтёшь, и задом наперед он буквы выводил сле-
ды, запутывал, мосты не жёг, витрин не бил, вот
собственно и всё акрил, гуашь и краски, акварель,
он скопом поместил, он простоту искал, нашёл
смешенье, и мотивов и наветов, ну что ещё сказать
об этом, а нечего, весь исчерпался, обрадовался,
наконец, себе принадлежит он, в том венец мечта-
ний, вот свобода, не надо слов искать ни песен,
и...