Минувшего не жаль

я на небе зажгу тебе звезды,
разгоню печальные сны.
что бы не видеть мне только слезы,
что б не думать, что слезы твои.

я раскрашу день ярким цветом,
да же если днем будет дождь.
обогрею тебя теплым ветром,
если нужно возьму твою дрожь.

мне ненадо в замен ничего,
это все просто так безвозмездно.
ведь можно любить без всего,
это даже очень полезно.

буду мысли гнать прочь от себя,
только если ты этого хочеш.
я оставлю себя на потом,
что б придти если попросиш...

Она была подарена ему
Его японским другом и коллегой,
Она объездила с ним всю страну,
Она была с ним и зимой, и летом.
На ней отыгран не один концерт
Не одна песня спета под неё
Она всегда была с ним и везде.
Она хранила рук его тепло.
Чёрная, словно уголь, словно ночь
Поющая в его сильных руках
Она одна могла ему помочь
И подсказать, что сыграно не так
И просто что-то говорить ему
На языке особенном своём
С ней можно было слушать тишину,
Петь обо всём. Ну, или ни о...

Не каждый умеет петь,
Не каждому дано яблоком
Падать к чужим ногам.

Сие есть самая великая исповедь,
Которой исповедуется хулиган.

Я нарочно иду нечёсаным,
С головой, как керосиновая лампа, на плечах.
Ваших душ безлиственную осень
Мне нравится в потёмках освещать.
Мне нравится, когда каменья брани
Летят в меня, как град рыгающей грозы.
Я только крепче жму тогда руками
Моих волос качнувшийся пузырь.

Так хорошо тогда мне вспоминать
Заросший пруд и хриплый звон...

О, Быков Леонид,
Что знаем мы
О нём?! Гранит
Чело венчает и сонмы,

«Сень и сон»,
России гражданин,
Высокий интеллект,
Он сердцем исполин!

Защитник правды и свобод,
А сердце любит, болит,
Горит, страдает за народ!
Правительство он злит,

Своим неукротимым нравом,
И часто шагает напролом,
Назло партийным выскочкам.
Шедевры создаёт и оговорам

Не верит! Сломать решают,
И ставят деточкам его диагноз - безумие,
И Дух ломают, и уязвить желают,
И сердце надорвать...

От бесконечных дождей
ветер совсем заржавел.
И, как подросток, душа
смотрит на всех исподлобья.

Вы не жалейте меня.
Я никого не жалел.
Я не всегда отвечал
на встречный нож —
да с любовью…


Валится неба кусок
в мокрый сентябрьский сад.
Белый налив на земле.
Яблочно в мире, червиво…

Две полосы на щеках
очень некстати блестят…
Так вот мы все и живем:
вкусно, но зябко…
И криво.


От бесконечных дождей
ветер совсем заржавел,
силится что-то сказать…
Я слышу скрипы...

Точно птиц осенних стая,
Дней прошедших череда...
Юность, страстная, шальная,
Жаль, умчалась навсегда.

Ни о чём я не жалею,
Ведь назад не повернёшь...
Не сказать, что сердцем тлею,
Всё равно чего-то ждёшь...

Зимняя мечта.
 
Завалило, снегом завалило
Улицы, дороги и дворы
Где вчера проехать можно было
Нынче не проехать, не пройти.
 
Эх, а раньше было как прекрасно,
По сугробам мчались на санях,
А сейчас машины рвем напрасно
В наших, непокорных нам снегах.
 
Где - же вы, кулибины России?
Что сегодня не хватает вам?
Или вас пока - что не просили,
- Красоту, комфорт придать саням?
 
Чтоб с уютом мчать по бездорожью,
Чтоб метели не пугали нас.
Чтоб не беспокоился дорожник,
-чем...

Край земной вытер, отчаялся, как капли пота
со лба, молодец, миром, (владелец …его), пи-
ром, поминальным, (о поэте и его революции),
правил, как ночной, «поллюцией» стихотвор-
ных строк, литературы блок, кровавых капель,
из височной кости, что продырявили мысли,
пакля, из груди, что пуля пробила, не на вылет,
сзади застыла, под лопаткой, правой, под ко-
жей, в области последних рёбер, из револьвера,
негоже, тужить о случившемся, система мау-
зер, отбросила гильзу, не далеко, у...

I. Есть сила молчанья

* * *
Мои великие затишья—
Сиденье у незримых ног,
Когда неслышимое слышно,—
Продли их Бог... продли их Бог...

Мои глубокие безмолвья
У моря на краю земли.
Когда почти не плещут волны,—
Продли их, Господи, продли...

Мое блаженное успенье –
Успенье мук, успенье вин,
Когда меня все мене, мене
И, наконец, есть Ты один...

* * *
Запрятаться в келью, зарыться в берлогу,
Спуститься к вселенскому дну,
Быть самою маленькой ракушкой Бога...

Да пошли вы подальше! Шипящие…

Дар неровный —
он всё-таки
дар.

Мы, поэты, не вымрем. Как ящеры.
Мы живучий народец. Да-да.


Мы тяжелым ураном и радием
в недрах космоса
со.тво.рены…

Мы отцы вам и братья.
Мы — радуги.
И мишени. Для местной шпаны.


И когда горизонт сотрясается…
И надрывно хрустит волшебство…
Это значит — поэт огрызается…
Это значит: достали его!


И в кулак бьет,
пульсируя волнами,
всех глаголов моих чудо-сталь…

Жаль — что взяться за меч...