Мы выбираем

Но фарисеи уж прислали
К Нему своих учеников.
И те Иисуса вопрошали:
"Скажи нам без обиняков,

Должны ль на Римлян мы работать,
Чтоб им оружие ковать,
И позволительно ли подать
Царю нам Римскому давать?"

Он превосходно им ответил,
Их души взглядом отворя:
"Чей лик на пошлинной монете?"
Те молвят: "Римского царя".

Тут Он сказал: "Запоминайте
Теперь на многие года:
Царю царёво отдавайте,
А Богу - Божие всегда".

Тогда законник, искушая,
Спросил, в надежде на успех:
"Учитель...

Слеза дождя очистит небосвод,
Позволит солнцу осветить земное,
Слеза души – душе покой дает
И преумножит врат открытых втрое…
Когда же боль… В тот миг Отец молчит,
Дает душе все высказать, как видит,
И кажется, средь боли и обид
Она готова и Отца обидеть…
Душа готова с Богом враждовать,
От боли не находит утешенья,
Но ей бы рот закрыть и промолчать,
Не торопить упреками мгновенья.
Упоминать достоинства свои
И вновь и вновь на них в Отце ссылаться,
Пускай в рыдании – в невежестве...

Чтобы поэт писал стихи,
Бандит замаливал грехи,
Начальник, взяв в руки метлу,
Подмёл бы мусор по утру.

И чтоб у нашего врага,
Отсохли старые рога,
И чтоб ему попортив кровь,
Жена наставила бы вновь.

И чтобы сторож у ворот,
Поменьше открывал бы рот,
И контролёр бы нас простил,
И с Богом нас бы отпустил.

И чтоб ОМОН по мере сил,
Поменьше бы народ месил.
И чтоб меты не били нас,
Под правый нерабочий глаз.

Хочу, чтоб власть сошла с небес,
Хочу, что бы пришёл Собес,
Хочу...

Я беру сочный плод.
Спелый и вкусный;
Не будет пролита кровь,
Будет сладким мой плов.

Начинаю с лука жгучего,
Мучаюсь от овоща пахучего.
Плачу и рыдаю,вкус добываю.
Золотится лук,
Золотой фундамент пусть знает сын и внук.

Следом овощи сладкие бросаю,
Любовью и добротою их нарекаю.
Есть сладкая любовь,но мягкая,
Выбираю плотную,но слегка.
Все бурлит и жарится,-
Основою называется.

Проходит времени чуток,
Попробую любовь я на зубок.
И тут фантазиям границы не бывает,
Любовь...

Кто из нас заслужил Рай?
Ткните в него пальцем.
Выбейте ему зубы.
Забейте ему двери,
Забейте же ему двери в Рай.
Скажите ему: Выбирай!
Иллюзия бытия или Небеса?
Повесить тебя, или повесишься сам?
Есть лишь одно: Здесьисейчас.
И кто не с нами – тот против нас.
Крылья?
Отрезать!
Глаза?
Залепить!
Правда, ведь стало гораздо проще жить?
Возьмите старые синтетические нитки
И заштопайте ему рот.
Не волнуйтесь о коже –
Она зарастёт.
Сними с конвейера свои привычные мысли.
Теперь...

Тешил - ужас.Грела - вьюга.
Вёл вдоль смерти - мрак.
Отняты мы друг у друга...
Разве можно так?
Если хочешь - расколдую,
Доброй быть позволь:
Выбирай себе любую,
Но не эту боль.

Вокруг багровеет закатное небо
Алхимией самосожженья.
На время замедлив падение снега,
Нас накрывают крылатые тени,
Лишая имен и значенья.

Спящие крыши, спящие камни.
Матрица кладки кирпичной.
Падение капель из крана, из раны,
Весь пепел тревог — от кальяна к Корану;
Обычное вновь непривычно.

Горят фонари и цветы нежных звезд
Глазами звенят, колокольно.
Мозг поездом пересек вопросительный мост
И что-то возникло, пошло резво в рост,
Пока не сказали: «Довольно!»

Окно...

Под зимним небом, дымчатым и хмурым,
Шум и движенье с самого утра.
Рождаются чудесные фигуры
Под треск пилы и стуки топора.

Здесь изо льда и снега строят сказку.
Столпились, ожидая, малыши…
Им верится: жизнь – книжечка-раскраска,
Смелее выбирай карандаши!

Сам Дед Мороз сюда на помощь прибыл!..
И до того с утра мороз окреп,
Что запарили ледяные глыбы,
Как будто свежевыпеченный хлеб…

Я заживо пока не замурован,
И новый лист белеет на столе.
Не для того талант певцу дарован,
Чтоб всуе хоронить его в земле.

Идущий в рай о камень не преткнётся,
Хоть этот путь и тесен, и суров.
И сам лукавый в страхе содрогнётся
От грозной правды вдохновенных строф.

И пусть врагом жестоко я изранен,
Мне не резон безславно умирать.
Поэзия есть поле вечной брани,
А тему волен всякий выбирать.

И дикий зверь хранит свою берлогу,
А мы – чужие в собственном дому.
Я песнь пою...

У обочин жизненной дороги
много нас, отставших навсегда.
Русские дороги шли в остроги,
редко забегая в города.
Нас учили быть серей и проще,
влево шаг – побег, прыжок – расстрел;
и веками резолюций росчерк
над людскими судьбами довлел.

А затем на семь десятилетий
Русью завладела голытьба -
ей Ильич доверил пистолетик,
а над ней поставил ГубЧеКа.
Эх, повеселились косороты!
Все грехи прикрыли кумачом.
Умных – к стенке, деловых – «к расчёту»,
а народ … споили первачом.

Пятилетки...