Медный таз

Красуется утес над синим морем,
Я на утесе встречу звезд восход.
Притянет мысль мою магнитным полем,
Везет меня по сказке "Луноход".

Могу я плавать в безднах океана,
Вокруг сияет жидкий аммиак.
В природе мира нет совсем изъяна,
Там жизнь течет собою просто так.

И серных облаков гонимых ветром,
Встречаю ярко-желчный поток.
Проделал я большие километры,
Чтоб в кислоте обрызгаться чуток.

Вулканов копоть разукрасит почву,
Зальет рисунок плавленная медь.
Остудит мягкий панцирь...

Конечно же, он ему враг, а как иначе, не будет
молчать, маячить в мозгах твоих, ненаглядных,
ломти свинины, ветчина, крошки хлеба и та,...
что украла надежду (не покинет наверно до
смерти, умерьте порыва натиск, иск был опра-
вдан, изыскан, а изыскания не при чём, не
пригодились, не принесли результата, так, как
и прежде, когда-то, себе резвились, на счаст-
ливую жизнь,(упорно), уповая, катились, след
в след, простота, пустота, (рядились), да, уйм-
ись, уймись, дорогая, а она всё...

Учителю тех, кто знает, незримую модальность
невидимого мира, даже больше, мысли говоря-
щие глазам, о том, что и как нужно увидеть, сути
суть, сущность ощущений, блеска глянец, достиг
ли его упрямец? осознал забвений забытьё? чув-
ство чувств, (ё), вход в том месте, где нужно, му-
ти туман, натужно, кровоточивость рваных ран
души, груши, плоды, винограда грозди, гранат
рубиновый перелив, (да что вы бросьте), ртути
пламень, (как он игрив), свинца жар, грив, неп-
ойманных скакунов...

Златоуста златые уста на худом лице, чалма
и турецкие шаровары, дымящийся кальян, у
дивана, в лике, освещённом солнцем, приз-
наки аскетизма, силы и воли, где все его роли?
шута, благородного господина, палача, тряп-
ки, где? все его ухватки, хулящего и холящего,
времени лепесток, белого пиона, скок с места,
стояние на голове, плавные движения где?
дайши, падающего цветка сливы, где оливы?
стиль, плоды, образы, розы,падающие, бутоны,
где, твои нона? смеха смех, ссохшихся мыслей
стук...

Её дыхание – движенье облаков
над карими глазами Сан-Марино,
туман над дремлющей аркадой Альп,
ноктюрн адриатической лазури;
в нём, больше, чем могли вместить ладони
гиперборейских ветров и холмов.
Я чувствую скульптурный тонкий мрамор
её изогнутой спины
на кончиках своих озябших пальцев,
как чувствуют безумцы с мудрецами
крадущуюся смерть.
Она царит над возбуждением зрачка
последнего художника природы,
как сакуры опавшая листва,
несомая водой прозрачно-медной.
Её дыханье...

Отыграны аккорды летних дней,
И дирижер захлопнул партитуру,
А пьеса пожелтевших сентябрей
Уже прошла верховную цензуру.

Осенний ветер бубен достает,
На барабане мелкий дождь шаманит,
Вновь флейта собирает птиц в полет,
И скрипка расставаньем сердце ранит...

***

Приятен сердцу осени мотив!
Играет нам на дудочке Сентябрь,
На медном горне, листья позлатив,
Вдруг затрубит пришествие Октябрь...

Северный ветер за осень в ответе,
Вставшие на якоря
Ливни, медный туман на рассвете.
Кроны, что охрой горят.
Осени полны синие волны,
Вазы клиновых листов,
Рябин грозди жгучие, ивы плакучие,
Птицы, что ждут холодов.
Елей и сосен боится лишь осень,
Теплых солнечных дней,
Любви, что и капли за всю жизнь не спросит,
И что всех на свете сильней.

Зачем ты его убил Вова, к кресту прибил и на мор-
оз, израиль лучше, снега нет, мысли гуще и не надо
плакать, принесение в жертву, так и мы ведь наверно
каждый убиваем в себе однажды, раскаиваясь, льём
слёзы, уча (учим других, как лучше) участь свободы,
иисуса варавву, любим, даруем ему жизнь, а сами мо-
лоток в руки, медные гвозди, принесём грозди, при-
думаем потом молитвы, раскаемся, ложью увиты,
из окна смотрим, на своих рук, дело, наблюдаем ум-
ело, линогравюру или зарисуем...

Переселенье душ...Кем был
я в прошлой жизни -
тараканом? Наполеоном, может быть?
Приметы прожитой судьбы
находишь в нынешней случайно.

Вот - тюбик краски. Почему
так запах масляный тревожит?
Летишь сквозь подсознанья тьму,
где средь венецианских лоджий
кого-то видишь у холста...

Вот - отзвук медного листа,
чеканщики куют посуду...
Как странен этот звук. Откуда
ты с ним знаком? Коварный Рим
жесток к своим мастеровым.

И оторопь берет, когда
услышишь птичий крик у моря
вокруг...

Он хотел с ней разделить ветер,
Юго – западный, что дул тогда,
И умело раставлял сети,
Но репьем вцепилась в них беда.

Он хотел с ней разделить море,
Что бурлило только для двоих,
Но пригоршней зачерпнул горе,
Шторм взметнулся пеной и затих.

Он задумал загасить пламя,
Что горело им на алтаре,
Да укрыли ангелы крылами,
Лишь погасла лампа в фонаре.

Поделить лозу бы винограда,
Что сплела ажуры за окном,
И построить новый дом надо,
Деревянный же пора на слом.

И сорвав с руки...