Лоскутное одеяло

Ночью жаркой
Цзы!
Что-то зажужжало
Ах, это Жар-птица
Прилетела,
Заохала, заполыхала
Жарко, надо мной
- Что ты хотела пичуга?
Я ветер жду с юга
- Не гони.
Посмотри
Какие у меня перья
Я приношу счастье
Поверь мне
Мне жар-птица в ухо вещала
Я закутался в одеяло
Заснул
А во сне
Южный и теплый ветер
Пел мне песню свою
Дул

Все хотят- никто не может...
Видно мир сошёл с ума...
Не одну меня тревожат
наши горе - времена.

Человек в делах планеты
заигрался и, как зверь,
в нервном шоке междометий
рвётся в запертую дверь.

Вместо дел плетёт интриги,
спотыкаясь всякий раз
на страничке умной книги,
где всё сказано до нас.

Все хотят – никто не может
широко открыть окно
и увидеть, как мир сложен,
если нет порядка в нём.

Каждый тащит одеяло
на любимого себя
и при этом носит жало...
Землю Бог творил...

I. Есть сила молчанья

* * *
Мои великие затишья—
Сиденье у незримых ног,
Когда неслышимое слышно,—
Продли их Бог... продли их Бог...

Мои глубокие безмолвья
У моря на краю земли.
Когда почти не плещут волны,—
Продли их, Господи, продли...

Мое блаженное успенье –
Успенье мук, успенье вин,
Когда меня все мене, мене
И, наконец, есть Ты один...

* * *
Запрятаться в келью, зарыться в берлогу,
Спуститься к вселенскому дну,
Быть самою маленькой ракушкой Бога...

Воет ветер меня беспокоя,
Рвет изящные пальцы берез,
Заверну я себя в одеяло –
Поброжу по холмам своих грез.
Небосвод серой завесью давит,
Леденеет от ветра стекло,
Лик твой милый к губам прижимаю –
Он мне дарит надежду, тепло.
Кто–то хрипло, надрывно стенает,
Голоса и скрипучая дверь…
Я немного простужена, знаешь,
Я поправлюсь, прости и поверь.
Ты прости и поверь в те улыбки,
В слезы, радость, молчанье, печаль…
Я с тоской и любовью взираю
Глаз любимых манящую даль.
За стеклом...

И снегом тропки замело
И тихо в лесу стало
Снег леса одеяло

И будто сердце кровь качать устало,
И будто трепетная нежность
Крылом укроет вместо одеяла.
И будто я тобою стала!
а мне всё мало...

И будто бы у изголовья вечность!
И будто бы безбрежная беспечность
тебе на плечи
Горячих губ твоих награда,
И будто мир качнётся влево,
Качнувшись вправо...

Тяжело больной человек лежит в убогом парижском отеле,
свободно импровизируя на тему своей эпитафии; на жёлтых обоях
тает ноябрьский пот, играя забвением нового имени,
словно лёгкой иронией смерти, порождающей тотчас легенды.
Под тяжестью собственного дыхания английский бред
перемешивается с французской картавостью, дрожащие пальцы свечи
капают воском на одеяло; благословляющее крёстное знамение,
распятие на губах, капельки миры на глазах и ладонях;
смертельный холод пробирается в...

Тяжёлая лира, ложащаяся на европейскую ночь, на изодранное сознание
ночного Парижа; тихий ад, поднимающийся в первоначальной
стройности, строгости, и, падающий вниз головой в мыльную пену прибоя;
не видно ли Вергилия за плечами – нет –
лишь наэлектризованное одиночество, седое,
жёлто-бледное, всезнающее, как змея, вслушивающееся в правду стекла.
Свобода души – против чуждого мира, против болезненного огня
плоти, изъеденной холодом, туберкулёзом, раком, фурункулёзом;
жёсткая койка...

Ну что Друзья-Товарищи,
Тушенку всю скупили?
Свечей за тырили в шкафы,
Про воду не забыли?

Забили яством закрома,
В "тревожный чемоданчик".
Базар не шуточный идет,
Конец грядет - нежданчик.

Про фонари не забывай,
Про батарейки,тоже.
Свою фантазию включай,
Что там помочь нам сможет.

И инструменты не забудь,
А,вдруг,что будешь строить.
Их упакуй ты как-нибудь,
Никто не будет спорить.

Аптечку умно снаряди,
Лекарств,бинтов побольше.
А,вдруг,болезни проглядишь,
Своя сума не...

Потому что представить жутко,
Всю огромную массу забот,
Что навалится не на шутку,
Если дело до дела дойдет.

Сколько планов и сколько зачатков
Гениальных и свежих идей!
Но вспахать те бескрайние грядки,
Можно только толпою людей!

Где взять времени, сил, настроения,
Чтобы это реализовать?
Может пусть все плывет по течению,
Нечто с мельницей мне воевать?

Страшно браться за дело большое,
Словно башню ваять от земли,
Вот бы если меня за такое
Поощрить бы авансом могли!..

Это...