Лоскутное одеяло

Наша жизнь, увы, не идеальна,
даже, если кто-то скажет – нет –
идеал возможен визуально,
как мечты далекой яркий свет.

В идеале мы – смешные люди –
тащим одеяло на себя
и при этом думаем, что любим
одиноких кошек и собак.

А по сути, все гораздо проще –
каждый хочет лакомый кусок:
цыган в чистом поле хочет лошадь,
а мужик, взращенный им вершок.

Руки белые разметала
Моя сладкая грёза.
Тёплых губ обещанье
К себе манит истомой.

Обняло одеяло
Во сне нежно.
Приоткрыло случайно
Изгиб тела.

Непременно обманет
Озорная девчонка.
На заре моё счастье
Весело рассмеётся...

А в чём отличие небо, не бо (нет бога), там,
он выше, от слова, небеса (нет беса), ниже оби-
тают, граница, круг, земля квадрат, рубеж тот на-
рисуй, отделит, греховное, от праведного, пус-
тота, различна, и от порожнего, сумей ты отли-
чить, лечение, дел, рук, голов, в твоих десницах,
а перепел, в когтях той птицы, вонзила, образ,
вознесла, подняла, как неба одеяло, лучше
видно, главу задрать, сил нет, кручина, и от
земли, не оторвёт он глаз, усталость, то хандра,
депрессию развеем...

Спи мой малыш,
Но сквозь сон, ты меня услышь.
То, что я тебе говорю,
Ведь я сильно тебя люблю.
Руку возьму,
Поцелую и обниму
И укутаюсь твоим сном,
Где мы будем с тобой вдвоем.
Ты не грусти,
И не дуйся, меня прости.
Я же только все для тебя,
Ненаглядная ты моя.
В утренний час,
Ты прищурясь откроешь глаз,
На меня с улыбкой взглянув
И к отцу руки протянув.
Как хорошо
Что есть то, что в жизни нашел,
То, что создано по любви,
Где частички есть твои.
Спи моя радость.
Пусть...

Прохожу и вижу клетки,
Три полоски ручейком,
На ушах висят отметки.
В сердце радость, жесть и гром.

Белый савван - одеяла,
Ночи черные, как смоль,
Ветер, свист, душа упала,
Разлетелась словно соль.

Я не пьян - я просто молод,
Может женская чума,
Пробирает кости холод,
От любви сошел с ума.

Он разъяснял всеобщую любовь,
Он повторял Им сказанные притчи
И ежедневно видел пред собой
Счастливое сиянье детских личек.
Он разъяснял вершение чудес
И Таинство Святое - Вознесенье.
Наставник и духовный их отец
Их вере наставлял по воскресеньям.
Он веровал! Сомнений не имел!
Впитал все догмы радостной душою.
В Ему служеньи видел свой удел.
... Но, случай свел его с большой бедою.
Девчушка, как цветочек полевой...
В беспамятстве откинув одеяло...
Он рядом, а она звала его...
Не...

Февраль – блюз для гурманов –
судьба, предположившая жертвенность.
Моя нежность – пространство без точек опоры.
Какой же я настоящий? Теперь, наверно, не знаю –
все капризно-хрупко, непостоянно –
тоже мне, новость с хрустящей корочкой, открыл Америку –
задёрнул шторы,
ушёл с головой под одеяло –
утро вечера…Но утром,
нашёл себя в том же ключе –
стабильность мёртвенной ткани –
за окном увидев, что-то похожее
на небо, на снег, на небо, на снег,
синусоидой пейзажной лирики,
какое-то...

Прокатилась по Судьбе волна
Из одних печалей и страданий,
И совсем избитая душа
Затвердела в теле, словно камень,
От привычной жизни отошла,
Улеглась ничком под одеяло
И не может выйти из себя,
Все болит в ней, от всего устала…
Цепкой мысли не понять следы,
Мечется, судьбу всю излопатив,
Прогоняет от себя мечты,
Что-то ищет и с душой не ладит,
Обострилась в острые ножи,
Вскрыла раны, чтоб больнее стало,
Стала Боль нещадно ворошить
И искать, что тело потеряло.
Боль сквозь мысль...

Местоимения, междометия и другие части речи,
осваиваем мир, словом, поэтому и вначале, а вы
кричали, что материя первична, «антична» мысль
как мышь, строка, что заползла, под одеяло, легла
на подушку,затем на лист бумаги,клава поможет
перевести в цифру, сгустки мыслей, всё бьют по
темени, или выбивают искру, между двумя полу-
шариями, как точильные круги, камни, жернова,
каждый крутится в своём направлении, от ударов
и трения, образуют стихотворения.

Поешь… Давай полью на руки…
Да что-то ты совсем не то…
Лежишь… тебе уж не до скуки
И смотришь молча в потолок…
Расклеился. Три одеяла…
И сам одетый до носок,
Как будто смерть тебя застала
Иль от нее на волосок…
Усталый взгляд печально водит
И просит: «Кошке дай попить…»,
Она вкруг миски хороводит,
А там – на донышке… как быть?
Едва присел. Еда уж стынет,
На табуретке, как всегда,
И… тянет волос длинный-длинный…
О, Боже, что же за еда?
Не устраняется. Все было.
И продолжает мерно...