Легенды мифы и былины

Выжженная огнем земля
Выдыхает тлением мертвой плоти.
Слюна заката капает кровью
На стаю шакалов
У лезвия горизонта.
Легкий ветерок
Скользит тихой лодкой
По теплым барханам
Вечернего золота.
С неба осколком
Новорожденный алмаз луны.
Совокупление жизни и смерти.
Зачатие ночи в утробе войны.
Пуля под сердцем – пища для сна.
Надежда на воскресенье.
Рождение тишины.
Остановка дыханья одних
Не повод совсем не дышать.
Время продолжает плескаться
В бассейне
Памяти,
Напутствуя миф.

Давным-давно, прошло не меньше века,
Жил мудрый старец, Бога почитая,
Молился много, веруя - опека
Всевышнего, от бед оберегает.

Но иногда ему казалось странным,
Что на земле греха не убывает,
Так неужель молитвы и стенанья,
Высот Его, увы, не достигают.

Любуясь как-то на закат янтарный,
От дум устав, дремотою влеком,
Уснул и видит, Ангел лучезарный,
Обняв крылом, поднял над городком.

Чем выше вверх, тем тише гомон будней,
Ни голосов, ни пения, ни битв,
Лишь только звук...

Ты помнишь, как возле экранов
Сидят и «товарищ», и «сэр» -
Меж «листьев кленовых» Харламов
Мчит с надписью СССР.

В «ледовом побоище» драться
Вновь выпало и повезло –
Я помню, как цифра семнадцать
Зажглась на канадском табло.

А мы все кричим, что есть духа
И окна горят до утра.
Такая была заваруха –
Сражение, а не игра!

В том матче, бесстрашно и смело,
Рубиться ему довелось:
И слышать: - Молодчик, Валера!
И видеть канадскую злость.

Ты помнишь – он мчит через «ленту»
По...

Ты – столица российских ракетчиков,
Испытательный полигон
Грозных хищников, звёздных разведчиков,
Баллистических мегатонн.
Ты почти уже стал историческим
И в учебники будешь внесён.
Ты Ракетным Войскам Стратегическим
И отец, и кузнец, полигон.
Дикий рёв. Пламя, в соплах бушующее.
Уходящая в небо звезда…
Становилась здесь явью стартующей
Королёва Сергея мечта.
В зной и стужу, в тумане ли тающем,
Рядом с домом моим, тих и строг,
Словно в завтрашний день наступающий,
На восток он...

Был известен, не сидел на зоне
Дуглас Рид, но тронул сионизм,
Книгу написал «Спор о Сионе»,
Сразу оказался неугоден
И как шарик сдулся и повис.

Что писал - печатать запретили,
Что издал - с библиотек тайком
Глубоко в загашники спустили,
Хорошо ещё, что не убили
Иль не сдали в сумасшедший дом.

На единобожия истоки
Он взглянул глазами Гюльчатай,
Девушки свободного Востока,
В своей книге отразил эпоху,
Я без паранджи её читал.

Прочие враги иудаизма
Говорят, пленение и шмон...

Я пишу на стене свой бессмысленный скучный роман,
По неровностям каменным ёрзая потной ладонью.
В нём совсем не умею прощать, но плохого не помню,
В нём совсем не умею любить, если только не пьян.

Я не вижу в нём лиц, приходящих когда-то во сне,
Воспеванье любимых имён – это лишь опечатки.
Бросить всё и бежать, и бежать, и бежать без оглядки
От взращённых желанных надежд на пустой болтовне.

Только хватит ли сил, разбужу ли звериную прыть?
Убегать, не умея бежать – так смешно и...

Запрягали хлопцы кони,
Лишь остался брат один,
Мамой названный Бенони,
А отцом Вениамин,

Брат Иосифа по маме,
Что Иаков схоронил.
Был Иаков моногамен
И Рахиль свою любил.

Размножаться нощно, денно
Был от Господа указ,
От жены гулять изменой
Не считалось, как у нас.

Не влюбиться невозможно
В сладкий вкус восточных губ.
Обрабатывал наложниц
Папа Карло однолюб.

В старину детей ценили,
Не была мораль строга.
К двум желанным от Рахили
Ещё девять настрогал

Буратин тогда...

Быстрей чем разомкнулись веки
И появилось Бытиё
Порок родился в человеке -
Извечное его враньё.

В погоне за пустым признаньем,
Очередной придумав миф,
Иной отыщет оправданье
Себе, другого очернив.

Лгать иль не лгать - решать не сладко.
Попавшийся как кур в ощип,
Чтоб с гениталий снять удавку,
О чём угодно запищит.

Гундосый с переломом носа
Вчерашний сноб и чистоплюй
Подпишет протокол допроса,
Кровавую стерев соплю.

Выходит, что враньё от страха,
Себя спасти - куда ни...

И вот уже в который раз
Я за перо берусь в надежде,
Что поэтический экстаз
Мне будет спутником, как прежде...

У каждого своя судьба.
Не изменить ее расклада.
Не обойти стези раба...
Надежда - дуракам услада...

В ткань мироздания вплетен
Твой вечный дух неотделимо...
Ты генетически врожден
Болеть собой неисцелимо...

Прочнее стали узы крови,
Незрима поколений власть...
И прорастет в телесной нови
Их вековечная напасть...

Мирские нравы заточат
Твой дух в тиски Прокруста...

Сколько жизнь идёт по кругу?
Сколько ещё лет и весей?

Скольких мы в толпе увидим?
И скольким пожмём мы руку?
Сколько мы имён услышим,
Чтоб сказать слова друг другу?

Сколько губ и сколько глаз,
Обольём мы потом страсти,
Чтоб потом в случайной встрече
Говорить им скромно: «Здрасте»?!

Сколько их, на этом свете,
Раскидавших письма ветру,
Верят в то, что в мире этом
Нет конца безумию поэтов?!

Как узнать из чёрной книги,
Кто умрёт, а кто воскреснет?!
Мёртвый, он не верит в...