Легенды мифы и былины

В глазах волка
черпая нежный огонь
хищного пламени,
Приручив эту рыжую бестию
лаской кнута
сердечной грозы,
Я пою без умолку
в распятую жизнь,
как в открытую рану,
И на воду пресную
солью крошу
чистой слезы
рассветных приправ.

Мне из веры
нервы
вязать
обучаться у храмов звенящих,
Мне из тени
пленной
лепить
святых ветров отметки.
Помолись за меня,
моя люба,
пока я живу настоящим,
Проводи мое эхо
к лазурной любви этих ветров.

И с звездою твоей,
обручаясь незримой...

Не очень ли устала ты,
Ища убежище без Бога?
Не часто ли сей бренный мир
Чинил препятствия в дороге?
Не часто ли теряла цель?
Не часто ли Судьбу пытала?
Не часто ль просто было лень
Идти туда, где нет причала?
Не часто ль приходили те
На помощь, кем не дорожила?
Родные были вдалеке,
И мысль безумство их щадила…
Не часто ли пила в запой?
Не часто ль мысль твоя терялась?
Не часто ль принимала бой
И не могла прогнать усталость?
Кому молилась в час лихой?
Чьи плечи вкруг себя ты...

Облака наливаются
клюквенно-золотым соком
вечернего пламени.

Вдохновенна печаль солнца.

Непреклонна богиня ночи
в придыхании леса.

Легенды забытого богом
края
оживают
в речных червоточинах.

Порезами
скользит первых звезд
пробужденье.

Колоннады теней
затмевают пороком глаза.

Нас уже ждут образа
расстеленных рощ.

Ночь,
как хозяйка
запретной любви
жаждет вести прием.

Мы проводили
горячие ветры степей,
пойдем.

Как Летучий Голландец, душа уносилась во тьму.
И шутили матросы о чем-то, и долго смеялись.
Был суров капитан, и приблизился Дьявол к нему.
И забытые сны в этой бездне безбрежной остались.

Море дико ревет и бросает нас снова в туман,
И далекие скалы я вижу яснее и ближе.
-Мы погибнуть должны? Улыбается мне капитан:
- Невозможно погибнуть. И взор его снова я вижу.

Но о чем он опять? Мне узнать это странно теперь,
Только дикие волны куда-то уносятся с хрипом,
Альбатрос покачнется...

Мороз и снег тайги суровой,
Кругом старательский уклад
Зашёл в барак, в нос дух кирзовый…,
На гвоздь повесил автомат.

Приёмник, Образа на полке,
«Козёл» у нар, в крюке ночник,
Да телек врёт всё без умолку -
Он с внешним миром проводник

Поставил чайник, забурлило
Сел, закурив, пустил дымок.
На философию «пробило»,
Решил чиркнуть я пару строк.

Хочу «подбить» я знаменатель,
Под смыслом счастья для всего
Что за романтика – старатель,
Жить и работать, для чего…?

Как можно...

О, эта праздная небрежность, когда краса так дивно манит,
И что нам остается? Нежность. И пусть иллюзия обманет.
Мы в том театре, как актеры, готовы снова раствориться.
Печаль, она проходит скоро. И очень страшно воплотиться.

О львицы дивные, вы снова небрежно смотрите на мир.
И больше нет пути иного, как только распрощаться с ним,
Когда прекрасная эпоха, растает, словно этот сон.
Останется лишь профиль Блока, потом растает даже он.

В театре, где мы все играли себя, а может быть иных...

Уж не долго мне ждать конца,*
Опустилось Лонгина копье,**
И с того зловещего дня
Повторяю я имя Твое.

Изможденное тело теперь
Прикрывает волна волос,
Максимин, прощена я, поверь,
Эту весть мне ангел принес.

А толпа пусть себе говорит,
Что духовна я или грешна,
Что огонь Люцифера горит,
Пламенеет в душе у меня.

И предатель взывает ко всем,
Позабыв третий крик петуха,
Очень скоро увижу Эдем,
Где дотронусь я до Тебя.

*Согласно западным легендам последние годы жизни Мария...

Смирившись с надменностью доли,
скользя по крупицам обид,
уверена, что в вышней воле
сокрытый спасенья изгиб.

Терзаясь шипами сомнений,
опять совершаю побег.
Вот только тебя, к сожаленью,
увы, в этом городе нет.

Поникнув под пасмурным сводом,
со мной тосковал старый клен.
Он тоже не верил, что Богом
не велено быть нам вдвоем...

С кораллов узорчатых рифы
совьют диадемой винок.
И все сотворенные мифы
сочатся из щели веков.

Есть в каждой эпохе герои,
познавшие крепость вина...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Ты научил меня любить,
Ты научил просить простить,
Ты помог мне осознать,
Как боюсь тебя терять…
Показал мне этот мир,
Мир без сказок, мифов, лир…
Мир, в котором жить так сложно,
Но не любить в нем невозможно…
Ты показал мне эту жизнь,
Где бесполезно слезы лить,
Где жить нельзя чужими силами,
Где драться надо, чтобы быть с любимыми!