Купец смерть

Иван:
- А жар большой в твоей печи!
Молва идет, как калачи
Гостя жаришь про запас.
Яга:
- И отколь такой рассказ?
Свидетели где тем делам?
Иван:
- Я от людей все слышал сам.
Яга:
- Если зло плету сейчас -
Эта сказка не про нас!
Да! Гадать могу. Не скрою!
То, что в будущем открою.
И за спину загляну.
Наведу кому вину.
Приворот затею разом.
Помогу всегда со сглазом.
Нужно, порчу наведу,
Иль ужасную беду.
А ты тут сказки мне про печь!
Да за одну такую речь!
Столько будишь во...

Очень много есть привычек отвратительно-плохих.
Есть достойные поэтов - чтоб о них сложили стих.
Ногти грызть, курить, колоться, спорить, если ты не спец,
Но привычки нет тупее – отвечать на все - « Пипец!»

Он ползет с телеэкранов, проникает в шрифт газет.
Мы его берем с собою и в театр, и в клозет.
Поминаем смачно, всуе: врач, рабочий и купец.
На заводе, в школе, в церкви расползается «пипец».

И дошкольник, в детском саде, вспоминает «пипецА».
Раньше стал бы гражданином, а теперь...

Эта сказка, как пример…
Ко Царю зашел Премьер:
"Ежли скинешь ты корону
И меня подвинешь к трону,
То тогда меня народ
Во Цари и изберет.
Не забыл, кем был посажен?
Али стал уж больно важен?"
"Что ты, Батюшка Родной!
Мы в задумке-то одной
Всю спектаклю сочинили!
Было сказано - знать в силе
Наш канунный разговор.
Нахрена мне царский двор?
Мне милее в Кабинете,
Где сидят министры эти,
От которых толку нет!" -
Был таков Царя ответ. -
Там лет шесть побуду Первым.
А давить начнут на...

Скуластый месяц над святой мечетью
Не светит христианину в Бидаре,
И если не склонить себя к бесчестью –
Никто гарипа златом не одарит.

Султан Махмуд вельми богат и славен,
Слонами боевыми крайне грозен,
Ходжа Юсуф его хулить не вправе,
Но помянуть не грех почивших в бозе.

Ах, бражки бы сейчас – большую чашу,
И в Тверь – хоть на коне, хоть на верблюде,
Страна индийская Руси не краше,
И бессермены неплохие люди…

Но разговеться медовухи жбаном,
Ленивой грушей и гусём в сметане...

Он глаза открыл, не веря,
И подумал: «Это сон».
Вспоминал: он запер двери?
Был вчера «хороший он».

Вновь открыл, и вопль истошный
Вдруг сорвался из груди.
В это верить невозможно,
Это в жизни не найти.
Там у ног его сидело
Существо, не описать!
Очень тоненькое тело,
Руки, ноги, пальцев пять.

А лицом, почти что рыба,
С кожей гладкой голова…
Даже брови встали дыбом, -
Воздух выдохнул едва.

Тело всё в чешуйках, в блеске,
Вроде, как комбинезон.
Аргумент искал он веский...

Мысли были заброшены, печаль, проявившаяся
вновь на лице, говорила об обратном конце, ук-
рывшись ватным одеялом с головой, высовывал-
ся и кричал: «ой», смотрел сон и просыпался во
время падений, Самуил, был верен своей идеи,
ложной, параноидальной, а главное актуальной
мания величия не давала покоя, делал записи,
обязательно стоя, заглавными буквами, подчёр-
кивал тремя чертами, утверждал и советовался
с нами, «Сегодня и последующие тридцать дней,
я бог, за тем царь, потом купец...

Он был добрый охотник: сливаясь с конем
Мог неделю идти по следам.
И готов был сражаться и ночью и днем
Ради чести, и славы, и дам.

Он сгорал, все вокруг опаляя огнем,
Словно солнце в полуденный зной.
И сто тысяч баллад сочинили о нем,
А о братце его ни одной.

Пусть он шкуру с народа содрал не одну,
Пусть кругом разоренье и боль,
Пусть ушел на войну, обезглавив страну,
Но прославлен, как добрый король.

А братишка его, принц по имени Джон,
Остальным королям не в пример,
Чтил...

Умей ты хоть основы потрясать,
Глашатым быть, носителем идей,
Потоки слов на ближних изливать,
Скрывая плутовство своих затей.

Иль выю перед троном преклонять,
Смиряя клокотание страстей,
Готовым быть серебряник принять,
За тихое молчанье, от властей.

А может ты купец иль ростовщик,
Богатств тебе приносит ремесло,
Ты важным человеком быть привык,
И думаешь несчастье пронесло?

Смирись, но видно так устроен свет,
Что плоть и разум не всегда дружны,
Свободно могут выслушать...

Не безобразен чёрт — его таким малюют,
Хитёр Лукавый — примет вид любой.
Из всех личин он выберет такую,
Какая глаз нам радует собой.

Среди людей торговых — он купец,
Среди простого люда — он простой.
Средь заводских — умелец и кузнец,
А средь гуляк, рубаха-парень свой.

И среди всех от всех он злое,
В желаньях ждёт или в делах.
Ведь правит он лишь той душою,
В которой гнев, презрение и страх.

И чтобы нами чёрт не правил,
Нам должность дав средь слуг своих.
Мы места дать в...

Трех дочерей имел Вселенный Сатана,
Но кроме трех была еще одна...
Дочь первую за князя выдавал:
-Ты будешь Гордостью-ей Сатана сказал.
-Ты будешь Жадностью, отныне дочь вторая,
Тебя купец богатый в жены взял.
-Ты третья дочь уходишь вдаль,
Ты будешь Завистью!!!
Отныне с этих пор других имен Вам нет!-
Так прозвучал отцовский приговор!
А дочь четвёртую, с горячей пылкой кровью,
Что ближе всех была ему,
Рогатый Сатана в сердцах назвал ее Любовью,
И отдал человечеству всему!!!