Красная книга

Как открыл я толстую книгу,
Так увидел большие две фиги,
На заглавной странице одна,
Другая в конце не сразу видна.

Много букв ещё в ней было,
Много слов перед взором сплыло,
Как читать такие вот книги,
Если в них есть огромные фиги.

Мальчик и Рамакришна

Мальчик сидит на диване, читает "Жизнь Рамакришны".
Мама возится в ванне. Палас цвета вишни.
Мальчик читает: "Входил Рамакришна в экстаз...
Это всё длительней было, нежней каждый раз...
Он обращался к богине по имени Кали.
Он повторял это имя и медленно таял.
И возносился, как пар, в белоснежную бездну!
Всё, кроме этого, было таким бесполезным..."
Мальчик задумался, вдруг отложив бесполезную книгу.
" Раз у него получилось такого экстаза достигнуть,
То почему ж у...

Тут, и только тут видны имена и буквы...
Тут ты можешь, глядя в глаза свету, молчать...
Обожженный снаружи, весь в царапинах изнутри...
Как непривычен голос без слов...
В бесполезности всего что сказано
Всё удивительное одинаково.
Начертание листа и все его смерти,
Где книга читает книгу, где написан свет или сумрак...
Сейчас бывает всегда и только сейчас.
Времена ясности, где в тишине никогда не звучат ответы, их дают молча.
Потемневшее время присвоено ночью,
Написание ладони горячо...

В беседке той, увитой виноградом,
Романсы о любви вы пели мне,
И вам подыгрывало эхо сада,
Пионы распустились по весне.

От слов того старинного романса,
Как от вина кружилась голова,
И продолженье чудного романа,
Укрыла от досужих глаз листва.

И красные и белые пионы
Сама природа подарила нам,
И все бутоны делали поклоны,
И музыка плыла как по волнам.

Ваш голос плыл над темнотою сада,
Случилось в этот вечер колдовство,
Подайте экипаж нам под ограду,
К цыганам...

Тонкое касаний,
Сделай меня песней,
Сделай меня нежностью.
Опалённым сонетом
Пленного тела звук.
Огненные ключи -
Твои золотые рифмы...

И когда ты мне шепчешь судьбу,
И когда ты опускаешься на колени алым,
И когда мы владеем лезвием этих взглядов,
И когда я укрощаю твое безбожно-нежное пространство,
И когда прогибается небо
Линией начатых рук,
Я - лишь поэзия...
Я больше чем...
Я меньше чем...
Я весь.
Демон ли твой, ангел ли твой - весь.

В твои бессонные...

Прекрасная четвёрка
(четыре женских образа)

Здесь объединены четыре стихотворения – четыре женских образа, созданных в начале девяностых годов ХХ века. Стихи приведены в хронологическом порядке – «Вьетнамка», «Королева», «Негритянка», «Ведьма». Хотя в печати эти стихотворения появились в другом порядке.

«Королева» была напечатана в моей книге «Галактическая Осень», которая вышла в феврале 1997 года тиражом пять тысяч экземпляров. Хотя в продажу книга поступила лишь в начале лета. В...

Засохший лепесток герани,
Был в толстой книге меж страниц.
Брусчатки мокрой блестят камни,
Толпа смотрела сотней лиц.

В ней каждый сам в себе, но всё же,
В ней «я» и «ты» нет — лишь «они».
В ней друг на друга все похожи,
Как будней монотонных дни.

Толпу — общиной, стаей, кланом,
Сумели сделать их вожди.
И под идеи общей флагом,
Они всех выше впереди.

А Он, вселенской боли скорбью,
На мир людей с креста глядит.
По своемУ их всех подобью,
Создав, Он им грехи простит.

Мир...

Владимир Вольфович хоть правду сказал!
Русский народ своими именами назвал…
Когда на Красной площади деньги раздавал,
Призывным голосом… народу предлагал.
Подходите: «Сироты, крепостные, холопы»
Да! Будьте здесь все расторопны…
Деньги взяли, - быстренько отошли,
Чтоб другие холопы и крепостные подошли.
Вот Жириновский и раскрыл народу глаза,
Что крепостное право на Руси не отменялось
никогда!
Видать название лишь строя менялось,
А крепостное право на Руси не отменялось.
Это...

9-го мая товарищ Сталин говорил:-
Гитлер своё верховенство отжил,
А как уверен был разгромить Союз…
Расчленить, под Третий Рейха блюз.

На части в 41- вом. Союз расчленить!
Кавказ, Украину и Белоруссию отделить…
Прибалтику к Германии подсоединить
И Россия в рабстве Рейха будет жить.

Станет на Третий Рейх Русь трудиться,
Своим Генсеком не будет гордиться!
Фуражом свои семьи станет кормить…
В нищете веками под гнётом жить.

Хотя Сталин тогда не думал-не гадал,
Что враг народа...

И ночь нас положит вместе,
И день проведет нас за руку
И буквы - всегда эпизод.
Он ничего не значит или синоним всего.
Как сок тела, как соль и сахар, как хлеб и зерна,
Как то, что царапает небо,
Как эпицентр между касанием и поэзией.
Голос слова всё ещё дрожит меж строк...
Ветра обернут аромат, оставят строфу гореть звездой...
Кто-то будет смотреть на неё сквозь темные створки окна...
Но о чём ты будешь молчать?

Не держу, а несу мягкий мой словарь.
Метафора - всегда мерцание...