Коробка

Выкарабкиваюсь из коробки,
Искромётно коробя слух,
Укрываю в штанах коротких
То, что кормит коровьих слуг.

Выползаю под облаками,
Уплывая в пологий плен,
Белым яблоком плавя пергамент,
Полу-плачем облив полу-плеть.

По строке, по стремительным струям
Устремляюсь стрелой на восторг,
Не сыграв на разодранных струнах
И костры променяв на острог.

Убил, кинжалом, заколол, ход, мысли показал,
вскрыв, черепа, коробку, пред тем, нагрел,
до красноты металл, убил, двух зайцев, ход,
сделал и закалил клинок, а прок здесь в чём?
порок в убийстве, а для металла благо, так
смотрим мы в окно, а видим влагу, что по
стеклу стекает, а капли падая, траву питают,
и точат камень и убивают, заполнив лёгкие,
того, кто их вдыхает, мораль то в чём? а в том,
что чёрный кот, в той комнате не видим, смотри,
иль не смотри, а свет включи и разглядишь...

С тонкой проволоки пальцев,
с льда искусанных ногтей,
с вен, набухших ядом вьюги
теплоты частицы смотрят,
улыбаются, смеются,
разбиваются стеклом.
Под ногтями грязь асфальта,
дым желтушный в легких водит
хороводы кашля, влаги,
взгляд в туман ползет кротом.
И картонные коробки
магазинов шлют открытки
в черно-белую ватагу
глаз, спешащих выпить чай,
просушить больные кости,
завалится в сон, отлитый
из приглушенной печали,
из парного молока
забытья, из незабудок
сиротливых звезд...

Дорогая моя мамо - шлю письмо с далёкой служби.
Вспоминаю ридни село, а другого мне не треба.
В цю прекрасну пору яблук нам свои плоди даруе
Наша осень, а здесь зябло. Тилько яблуки согреют.

Яки наяву я чую аромат тот нежний дюже
Соковитых яблук дивных с наша риднего садочка.
Мамо, вышлить будь ты ласка килька влезет у посилку
Наших яблук духовитых с красным боком, яки морда.

В ту посылку не забудьте вы под верх покласти сала.
С ним яблукам из садочка мягче будет ехать в тряске.
А...

Все только так, а не иначе!
Какой урок мне жизнью дан,
Коря судьбу, в подушку плача,
Себе признаюсь – все обман.
И ненавидя, проклинаю
Тебя за все твои грехи,
Душой и сердцем презираю
Меня понять не в силах ты.
Как тысячи иголок в сердце
Мое вонзишь, в ответ смеясь.
А я ищу, куда мне деться,
Об одиночестве молясь.
Быстрей за дверь… И на колени.
И в черно-белой тишине,
Я тенью обращусь, лишь тенью.
С тоской своей наедине
Останусь рвать себя на части,
Молчать нет сил - не в моей...

Зима.. все ожидают с замираньем, что сказку принесёт своим дыханием.
Снежинками дома посыпет, укутав улицы и скрыв осенние следы.
Пускай сбываются всё детские мечты..
Зимой по детски хочеться скатиться с горки.
И ощутить восторг, как в детстве наряжая ёлку,
Сидя на полу достав с заветной к празднику коробки,
Рассматривая каждую игрушку и вспомнив, как в детстве,
В каждую по детски были влюблены.
Мерцание, замирая увидев снега, под светом ночного фонаря.
И глаза поднимая в небо...

Я наряд снимаю не спеша,
С нашей гостьи несказанно робкой…
Вот еще один стеклянный шар
Помещен в картонную коробку.
Раздеваю, а она в ответ
Лишь покорно лапы подставляет
И на полированный паркет,
Молча, слезы острые роняет.
Я шепчу ей; «Милая, прости!
Мир жесток и так несовершенен!
Ты в лесу должна была расти,
А не быть на праздник украшеньем!»

Так что же желают
Все женщины мира?
Наверно, им надо
Коробку зефира,

Брильянты на пальцах,
Водитель в машину...
Тут, если подумать,
Ей надо мужчину!

В кино прогуляться,
Покушать шашлык,
Но, видимо, так же
Тут нужен мужик.

С подружкой слегка
Почесать языками,
А тема повязана...
С кем?-С мужиками!

Массаж очень нужен,
Чуть крема на спину.
Она озирается,
Ищет мужчину.

Охотница, кошечка,
Дивный цветочек,
Загадка, улыбка,
С небес ангелочек!

Ах, эти мужчины,
Всё...

А умирать он не хотел, и шума лишнего, чтоб
не поднять, кругов на глади, решил молчать,
гладильная доска, утюг, всё выровняет и испуг
разгладит, «В памяти оставил, чтоб применить,
нарушить», Правила, свободы, а неумение как
всходы, что делал он, не знал, уложит в череп-
ной коробке, по полкам, каждому своя, и ничего,
что немая. «И ни его, предназначенье, а пости-
женье знаний, впрок, неважно кончился урок,
иль начинается, старанье, в нас, желание пос-
тичь и это словно кнут и бич.»

Был склонен к изученью языка порочных женщин,
Вдыхал лежалый снег, подать весну распоряжался,
И не желал любить в силу привычки, и душу продал августовским грозам,
И обладал свободою пропить талант, и когда рыжий вечер
В коробках спичечных домов палящим солнцем умывался,
А чаша улиц, забродившая людьми, скрывала его строки, его слёзы
На иглах ветра, насыщал страх страха и питался жаждой жажды;
Случайно брошенным словцом менял весь ход вещей,
Вынашиваемый тысячелетья. Что ему надо? Так...