Колония

Напрасно плел небесный свет
Узор надмирного соцветья.
Нахлынул день из бездны лет
И нет старинного бессмертья.

Одна серебряная ось
Сияет в мороке вселенной,
Держа все то, что взорвалось,
Перегорело в жизни бренной.

Сырое зеркало весны
Еще хранит отображенье
Сугробов талой целины,
Но в прошлом каждое движенье.

Деревьев тусклый фейерверк.
Зенит окрасил и округу.
Рвануло с пенным слитком вверх
Диск Ра -- по золотому кругу.

Все так, он зрим земным торгам
Да пилигримам...

Мадам, не создавайте бурь в стакане,
Листая фотографий старенький альбом.
Корнет где, преклонённый рядом с Вами,
Тогда он был, совсем ещё юнцом.

И Вы, моложе были, лет на сто,
И помните с колоннами те залы.
И тех времён, святое колдовство,
Когда глаза у Вас, огнём сияли.

Скажу Вам, жив корнет тот самый,
Какое с ним теперь у Вас родство.
Конечно он седой и очень старый,
Его мотало часто в жизни и несло.

А Вы, мадам, играйте дальше роль,
Не раз Вам это с блеском удавалось.
Но...

Про то с годами только чаще,
Всё помнить сердцем нам веля,
Вновь навевают лес шумящий
И белорусские поля.

Под светом лунным несказанным
Фрагмент из судеб непростой.
Как шли к дороге партизаны,
И залегли в траве густой.

Неспешно, будто с неохотой,
По ней тревожным гулом в ночь,
Колонна двигалась с пехотой,
Её разбить, своим помочь.

И вот уж бой, летят гранаты,
Пришло держать врагу ответ,
За имена, что были святы,
За близких тех, которых нет.

Ведь слава богу после Курска...

Замок, штакетник и стена,
Забор или оградка
И по плечу любая
Кладка умелому творцу.

Строитель создан Богом,
Чтобы чудеса творить из
Кирпичей и досок,
Бетона и гвоздей.

Строитель – повелитель
Арок и колонн.
Кудесник балок и кранов подъемных.
Играет ими словно маг…

Строитель – творец, создатель
Новостроек и дворцов,
Школ и магазинов.
Не мало стадионов и музеев
Он построил.
Кинотеатров и садов…

Он послан Богом,
Чтобы мир украсить
Творчеством своим.
Талантом...

Август,-зелень уже желтеет,
Травы рослые полегли
И Нева на жаре мелеет,
В праздник крейсеры не вошли.

Лето выдалось что надо,
Насладилися мы жарой.
Эти дни для Петра- грАда
Будут памятны и зимой!

Для кого-то морем солнца,
Для кого-то и духотой,
Мне же,сидяему у оконца,
Наслаждением и теплотой

Ограниченный я в движеньи,
Но фантазией очень богат -
Даже сидючи в помещеньи,
Вижу Питерский наш "Летний сад" !

Вижу "дедушку" я Крылова,
Обезьянку его и очки,
Лебедей же,как...

Проснулся рано. Сон тревожный.
Как будто день отмечен Кем.
Скорей к окошку, осторожно
Вгляделся, вроде нет проблем.

Преторианцы все на месте,
Блестят в нагрудниках своих.
Народ бунтарством здесь известен.
Порядка кесарь ждёт от них.

Откуда трепет? Нет причины.
Прошедший день, обычным был.
Хватает дел, вчера судили
С большой дороги воротил.

Дела разбойничьи всё чаще.
Ох, как испорчен человек…
Чем омерзительней, тем слаще,
Ему бы грабить, грабить всех.

Один был, кажется...

Есть разные люди в нашем народе
Посмотришь на них - нормальные, вроде
Послушаешь же - уши вянут уныло
Как-будто вещает безумная сила

И голод у них и нехватка айфонов
И карлик у них кумир миллионов
И лайнер они малайский сбивают
И каяться, каяться не забывают

И лезут - и лезут колонной кликуши:
Певцы, музыканты, писаки, "орлуши"
Не тот либералам достался народ
Высот пармезана никак не поймет

Но есть здесь другая страна, без Эзопа
Большая, Великая, но не Европа
Здесь люди...

...Жили- были, поживали на свете, их дети (Монтеки и Капулети), те и эти,
всё спорили, всё меряли и считали, единицу делили, умножали на ноль,
голь и голый король (Шарль де Голль), пятая республика или колонна?
Ощупали мудрецы слона. К согласию так и не пришли, годы шли, летели,
одни умирали, другие взрослели, всё повторялось вновь и вновь и вновь,
и ходила по кругу, рукам и людям бесконечная (разделённая) их Любовь...

Антикварною мглою Мадрид
Фей унижет иль каморной сметью,
Цветит Асия мел для Ирид,
Писем тушь и равна междометью.

Где еще тьмы искать ледяных
Желтых розочек, вишнелавровых,
Па-де-баск танцовщиц площадных
Менестрелей пугает суровых.

Тень Мигеля в одесный Колон
Век летит и биется о мрамор,
И горят во незвездности лон
Мертвых дев свечи тягостных камор.


Четыреста восьмидесятый опус

Бледный воск мишурою златой
Увием, паки свечки тлеенны,
Се и розы полны темнотой,
И ваяния...

Здесь, только тень, и больше – ни души.
В смарагдах окон – занавесок шелест.
В пробелах снега – голос тишины
и след любви, как полночи отшельник.

В заиндевевшем призрачном углу –
плафона нимб, застывший кляксой алой.
Сквозь лёд зеркал, белила и сурьму
играет месяц тонкой струйкой пара.

И больше – ни души; и не до сна;
и, лишь мерещится на тополиной ветке
надежды робкой вешняя листва
сквозь снежной пыли голубое пекло;

а рядом – тень, холодная, как хром,
нежней огня, отзывчивее...