Колокол на башне

колокол на башне
созвал народы
на вече Свободы

Колокол космического понимания
висит на радуге чувств.
У него минута молчания,
он слушает, впитывает в себя звук.

Наполняется пространство
звуками вечной любви -
неповторимое постоянство
веры, зрелости и чистоты.

Заканчивается минута молчания,
всё вокруг затихло и ждёт.
Затянулось время прощания,
завтрашний день зовёт.

Воздух наполнен вибрациями,
небо молниями зажглось.
Нас выводит из глубокой прострации
голос колокола: «На-ча-ло-о-ось!»

Послать всё к чёрту, и сидеть на башне,
Найдя там волю и покой.
И завести там с ангелами шашни,
На суету махнув рукой.

Зачем я миру в самом деле? -
Толпе, большой как океан,
Что вечно где-то на пределе
В грызне народов, кланов, стран.

Порой глядишь на землю нашу
И думаешь: О, Господи, зачем,
Ты заварил всю эту кашу,
И что стоит за этим всем?

Пронзительная нота утихает,
И я свободен, я - один...
Но мира так мне не хватает,
Наверно с миром я един.

Было всё - как в сказке: башни над заливом,
Вежливый дворецкий, чёрный "Кадиллак"...
Твой телохранитель - забавлялся пивом,
Дирижёр шампанским залил белый фрак.

Под ногами плакали стёртые ступени,
Вздрагивали нервно шторы у окна,
Ты, войдя в часовню, пала на колени;
Как всегда задумчива, как всегда бледна.

Виски и духами, уходящим летом
Веяло от платья, пахло от плаща,
Медное распятье тускло-жёлтым светом,
Освещала тонкая, длинная свеча.

Слёзы и молитвы, просьбы и...

Bells for John Whiteside’s Daughter
Колокола звонят по дочери Джона Уайтсайд (Элегия)
John Crowe Ransom (1888-1974)

В маленьком теле, как молния быстром,
C изящностью птицы крыла,
Tолько недавно, не верится даже,
Здесь девочка рядом жила.
Что же здесь делают крест и кадило,
Неужто она умерла?
Смерть не спросила, скосила не плача,
И нас поразила она.

Только вчера залетали к нам в окна
Cчастливого смеха звонки –
С тенью своею сражалась под солнцем,
В длину совершая прыжки...

А ты опять сегодня не пришла,
А я так ждал надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола, колокола,
И ты войдёшь в разпахнутые двери.
(последние две строчки ещё раз.)
Перчатки снимишь прямо у дверей,
Потом положешь их на подоконник,
"Я так замёрзла," -скажешь,- "Обогрей меня!"
И мне протянешь зябкие ладони.
(последние две строчки ещё раз.)
Я их возьму и каждый уголок
Перецелую, сердцем согревая,
О, если ты ступила на порого, о, на порог,
То в парк ушли последние трамваи...

Как празднично звенят колокола,
И далеко доносятся их звоны.
Свет яркий излучают купола
И, будто в такт им, каркают вороны.

Мелодия всегда неповторима,
Она мгновенно завораживает нас,
Так просто и так неторопливо
Играет людям через каждый час.

Мы слушаем звон заворожённо
И наслаждаемся всей красотой,
Звучит он ярко, приглушённо,
Завладевает сердцем и душой.

И музыка такая не стихает,
И не забудется. И не умрёт на век.
И дальше пусть теплом он согревает
И будет счастлив...

Зовет напрасно
Звук колокола зычный
Итог печальный

Сердца колокол,
дыши, дыши песней небесной,
пока заря золотом
оповещает восстание нового дня,
пока еще есть шанс испить
огненного вина
полей,
дорогою вить
неизвестность,
любить,
любить до краев души.

Дыши, дыши,
кричи, как прибой,
мы выйдем в открытое море,
соленый воздух глотая песней.
В каждой пролитой капле крови –
бессмертие в смертном,
борьба не на жизнь,
а на честность перед собой.

В небо взметнулись серые скалы,
Солнце огнём броню накаляет.
Знают ущелья и перевалы:
В Афганистане часто стреляют.

Мы от бандитов Русь заслоняли,
Наших могил - четырнадцать тысяч.
Что бы о нас там ни сочиняли
Те, кого впору попросту высечь.

Пишут статейки нежные франты,
Сроду не знавшие боли и горя,
И верещат, что мы - оккупанты,
Чтоб из героев сделать изгоев.

Для злодеяний двери открыты,
Хлещем отраву полною чашей.
Рылами свиньи влезли в корыто
И обожрали Родину нашу...