Когда открыта настежь взору

И это не страшно.
не важно.
покрытая блажью,
и ложью,
тайной бумажной.
и нет уже смысла.
теряешься в списках.
находишься близко.
слишком опасно.
это уже не сказка.
сердце настежь раскрыто.
рана болит незашитая.
стала совсем беззащитная.
душа на осколки разбита.
ничего не забыто.

Почитаю сегодня с листа
Распечатки ночных междустрочий.
Мысль моя в них так снежно чиста,
И не очень грустна, между прочим.
Под корою бушует весна,
Полнокровен мой пульс и до края,
Солнце будит любовь ото сна,
В караваи снега запекая.
Возношусь над морями снегов,
Над полями, под парусом леса,
Остро чувствую звуки оков
Ледяных нисходящих отвесов.
Тихим плачем по крышам капель,
Рассыпается мартовским душем,
Птиц весенних звучит канитель,
Как концерт торжества, ты послушай...

Полотно на старинных пяльцах,
В тишине догорает свеча,
От иглы след на тонких пальцах.
Ночь июльская – горяча.

Окна настежь, краснее маков
Занавески с узорной каймой.
Вышивает орнамент Макошь,*
Гладью путь размечает мой.

Застывает, слезу роняя –
Проложила последний стежок.
Полотно на пяльцах меняет,
Вот и зорьку трубит рожок.

Жили-были бобр с бобрихой
В заводи завидно тихой.
Запасали впрок кору,
Ветки, стружку и траву,
Чтобы зимними ночами
С полными спать животами.
Лучше сытостью томясь
Ждать весну, не торопясь,
Чем придумывать диету,
Отослав гурманство к лету.
Этой думою они
Наполняли жизни дни.
Надобно сказать: бобриха
Знала сколько стоит лихо
И заставила бобра
Видеть, как она добра,
Как она его лелеет,
Всюду за него радеет,
Не жалеет для него
Красноречья своего.
Её ценные советы
Были ею же...

Над пропастью, заполненной до края,
Обидой слов Душа моя скорбит.
Я выпал в луч. Но сам не отражая,
Оставлю след, почти не умирая,
Отнюдь не скорбный, но свирепый вид.
Господь всех молча примет и простит.
Страданья душ слезами не измеришь,
Ты так же ждешь, ты так же свято веришь,
Что не пройдешь по миру словно дервиш,-
Ни вздохов, ни упреков, ни обид ...
Мгновенный мир меня не обольстит,
Смеюсь, как-будто сердце не болит,
Прохладой снов раскрыты настеж двери.
И, расстворив былые...

Люди веру коптили и дрались в сердцах за монеты,
Проклиная любовь, продавая чужих и своих.
А за этим за всем из-за строк наблюдали поэты,
Облачая людское дерьмо в недописанный стих.

И насилуя души непрошенной ночью бессонной,
Пели саги про грусть, про печаль, про пустую постель,
Про даренья небесных богов и про марш Мендельсона,
Про июльское солнце и зимнюю вьюгу-метель,

Про родную страну и про тайные дальние дали,
Про вечерний закат, про холодный рассветный туман.
И писали они, и...

От ожидания опять дрожит душа,
С ней в унисон дрожит огонь свечи,
И время снова ходит не спеша
По этой комнате, затерянной в ночи.

Твои такие теплые слова,
Что согревали в холоде зимы,
Иссякли с сожаленьем на губах,
Остыли, и- беспомощно немы.

Прижав воспоминания к груди,
И распахнув ночные окна настежь,
Увижу яркий свет твоей звезды,
И этот свет ничем уж не погасишь.

Не погасить его ни холодом ночи,
Ни бесконечной вереницей ожиданий.
Ты не придешь...Ну а со мной- огонь свечи...

Ты и скрипку с собой принесла,
И заставила петь на свирели,
И, схватив за плечо, повела
Сквозь поля, голубые в апреле.
Пессимисту дала ты шлепка,
Настежь окна в домах растворила,
Подхватила в сенях старика
И плясать по дороге пустила.
Ошалев от твоей красоты,
Скряга вытащил пук ассигнаций,
И они превратились в листы
Засиявших на солнце акаций.
Бюрократы, чинуши, попы,
Столяры, маляры, стеклодувы,
Как птенцы из своей скорлупы,
Отворили на радостях клювы.
Даже те, кто по креслам...

Что потерял я и что приобрёл –
Кто теперь в том разберётся?
Сердце моё, как двуглавый орёл,
В разные стороны рвётся.

Рок мой безжалостен. Век мой жесток.
Слева и справа напасти.
Запад коварный и хищный Восток
Рвут моё сердце на части.

Им помогает лихая родня…
Господи, как тут не спиться,
Если клекочет в груди у меня
Сердце – двуглавая птица?

А разорвётся на части оно,
Служащий морга со вздохом
Бросит в раскрытое настежь окно
Сердце моё кабысдохам.

Ах ты, сердечный мой...

Круглый стол деревянный без скатерти у подоконника,
Настежь окна распахнуты… Ввысь занавески летят
За порывом весенним, как парус, цветастый и тоненький…
Куст сирени, проснувшись, застенчиво шлёт аромат,
Горьковатый и свежий… И чай остывает задумчиво,
Жёлтой долькой лимона разбавлен насыщенный цвет…
Ветер книгу листает, склонившись над низенькой тумбочкой,
В толстопузом кувшине горит из тюльпанов букет…
И минутный покой, столь глубокий, что кажется подлинным,
Разливает вокруг...