Книга

А сегодня закат — был дольше.
На семь сотен шагов. Тяжело…

Просто я — ломовая лошадь
между небушком
и землей.


В тропосфере
на полустанках
как всегда никого. Свет и бег…

Кто-то бревна везет
на подсанках.
Я же — строки вожу. На себе.


Не за грош вожу. Не за спасибо.
Не за пайку овса у плеча.

Просто… строчки необходимы…
чтоб землянам
не одичать.


Тяжело там внизу… с поэзией…
Рвется тягловая петля…
И стоит гужевой храп над бездной…

Всё бывает. Ведь...

Мелкий дождь —
по зонту настукивает…

хрипловато-дачный… земной…
повязавший косою нас струйкою…

Всё в порядке.
С тобой и со мной.


Облака аккуратно паркуются
у глубокой рассветной межи.
Отчего же душа беспокоится?!
Что не так на душе? Скажи…


Почему город, словно от голода,
весь осунулся?… весь в грязи?…

Мы на шаг
отошли от Господа —
вот Рассветенье и тормозит…


Межсезонье души. Бывает так.
Свет растрачен. Казна пуста.

Драным золотом собирается
по лиловым...

Я хотел помолиться.
А начал — рыдать.

И текли по щекам,
и горели
невнятные слезы…

И была пустота…
в бесконечных рядах…
И меж теми рядами
всё попусту было.

Без соли.


И мне пресно дышалось.
И пресно жилось.
Были женщины рядом
до муторности
сладковаты…

Был безвкусный восторг.
И безвкусная злость.
Всё без смысла. Без соли.
Как скатыши сахарной ваты…


И работало сердце:
сквозь обод нуля
кровь и слезы мои
щелочными кругами гоняя…

Я сладился. И видел, что...

Кобальт небес. Облаков бирюза.
И цвета соли — колонны.
И золотые Изиды глаза…
Вспомни.


Жертвенный камень, впитавший рассвет,
щурится алым отливом…
Остров завернут, как рыба в пакет,
в ливень…


И крики чаек, как чипсы, хрустят,
из века — в век залетая…
Лоб в крупных каплях. Душа в новостях.
Странно…


Тонна тебя. Иль всего полкило.
Здравый ты…
Или хворобый…
Даль посветлела. Вставай на крыло.
Пробуй!


Солнце Египта буравит висок.
Мифы цепляются в душу...

Ночь сползает с мокрой щеки.
Янтари-фонари. Потемки.

Совесть — словно пьяный ямщик,
душу хлещет кнутом
плетеным…


А душа ни при чем. Идиот —
это я. Вновь плутаю куда-то.
А душа вслед за мной бредет…
И кивает гривой
кудлатой…


И душе моей хочется пить.
Не из лужи. Из Чаши нетленной.

Ну, не надо нас больше бить.
Ни кнутом. Ни дождем. Ни поленом.


Нам и так одиноко. Здесь.
В этом городе. В этих ребрах.

Раньше спорили — ангел и бес.
А теперь замолчали. Оба...

Не ставь по мне свечу.
Она не загорится.
Ведь не отстроен храм.
Ведь не закончен путь.

И сам Андрей Рублев
творит иконам —
лица.
И я взахлеб живу.
И я еще
не пуст.


Но — спящий слой доски
под темперой бессонной
заявит миру Весть…

И счастлив богомаз.

А чаша на столе.
И Троица — в лицо мне
в сквозной упор глядит…
Не вовремя. Не в масть.


Я не готов душой
к глоткам таким отвесным…
Я горлом — не готов
молиться
и рыдать…

Не ставь по мне свечу…
ни в памяти...

Я благодарен данному поэтическому ресурсу
за исключительную порядочность и
чистоплотность. Не везде встретишь такое
отношение к поэзии.

Вот и на вчерашние, рухнувшие в меня и в
других своей болью строчки - уже готова на
одном портале невпопад-пошлая рецка.

Зачем же допускать поэзию на тот ресурс,
где гадят?.. спросите вы...

А ведь на той далекой планете - тоже живут
люди. И им нечем дышать. И поэзия идет к
ним, потому что светлых душой: боль...
шин... ство...

Я жил душой средь ярких-в-дым!! созвездий…
Я в темном шламе — сердцем пропадал…

И Ангел был всегда
со мною вместе.
И он любил со мною. И страдал.


И мы ломали всё наполовину —
и хлеб, и путь. Так было веселей.

На круговерти солнечных тропинок:
четыре оттиска
босых ступней!!…


И в легкую — раскручивались дали…
Ведь рядом тот, кто жизнь твою хранит!

Вдвоем —
мы Атлантиду созидали…
Вдвоем — ровняли грани пирамид…


Но…
в ледяную, страшную минуту
следы...

Я опять паркую джип
на стоянке тесной.

Камнем… в скопище витрин
вмазать бы…
с плеча!…

Что-то с утреца дождит…

Дождь идет из детства.
По детсадовской листве
каплями стуча…


Черноземный, дикий кот
с мокрых гениталий
слизывает край небес
посреди двора…

Запах скошенной травы
просто гениален —
в пять моих прекрасных лет…
в том раю… где я…


Из пакета молока в форме пирамидки —
детства всклень налью коту…
На, приятель… пей!…

Я бы маме рассказал — с кем тут мок...

Клянусь не посрамить мое священное оружие и не покинуть товарища, ставшего рядом со мной в строю.
Я не оставлю моё отечество и сделаю всё, чтобы оно стало могущественнее.
Если кто-либо попытается отменить Закон, я не позволю им этого сделать,
пока у меня будут силы. Клянусь чтить своих предков.
В свидетели я беру богов — Аглавру, Гестию, Энея, Эниалия, Ареса, Афину, Зевса, Таллию,
Ауксо, Гегемона, Геракла, границы отчизны и её хлеба, ячмень, вино, оливки и фиговые деревья...