Эпоха озрождения

Шёл человек и под ноги глядел,
Нос к носу друг возник из-за угла:
"Что сгорбился, старик, и похудел?
Да понимаю, всё дела, дела...

Да я и сам ишачу как осёл,
Расходы сплошь, мой в депутатах зять
В пять этажей усадьбу приобрёл,
И как её прикажешь содержать?

Пора покрепче затянуть ремень...
Да ты-то как, надеюсь без проблем?"
- "Живу как все в эпоху перемен
И потому три дня уже не ем".

- "Ну, в этом ты старик совсем не прав.
Преодолеть ты должен эту лень.
Пробежки надо делать...

Наделённый вечной жизнью,
Как награду смерть просил.
Он стрелялся, прыгал с крыши,
Но вставал — и дальше жил.

Он обидел сына Бога,
И познал он гнев Отца:
Будет вечною дорога,
Жизни длинной нет конца.

Вечный Жид — он вечной жизнью,
Жить устал здесь средь людей.
Без любви он, горем дышит,
Схоронив своих друзей.

Не считая уже годы,
Он свой вечный путь идёт.
Сквозь эпохи и народы,
Средь людей — один живёт.

Вечный Жид — жить вечно должен,
Где-то в этот миг бредёт.
За него...

Есть новый вид «застенчивых» парней:
стесняются быть чуточку умней,
стесняются быть нежными в любви.
Что нежничать? Легли, так уж легли.

Стесняются друзьям помочь в беде,
стесняются обнять родную мать.
Стараются, чтоб их никто, нигде
не смог на человечности поймать.

Стесняются заметить чью-то ложь,
как на рубашке у эпохи — вошь,
а если начинают сами лгать,
то от смущенья, надо полагать.

Стесняются быть крошечным холмом,
не то чтобы вершиной: «Век не тот...

Я был гоним и бит немилосердно,
Смерть призывал в отчаяньи не раз,
Был оклеветан бесами усердно,
Искусными в плетенье лживых фраз.

Когда бы не прошёл я испытанья,
Душа досель осталась бы пуста.
Блаженны испытавшие страданья,
Среди скорбей познавшие Христа!

Для сатаны всяк мученик – ужасен,
И нищий духом – подлинно велик.
Лукавый бес, посрамлен и безгласен,
От них бежит, скрывая злобный лик.

Вся цель земного жизненного срока –
Обресть на Небе благостный венец.
Эпоха ликования...

В душе сокрытые богатства
Я вам, друзья мои, дарю,
И к вашей доброты убранству
Ступаю словно к алтарю.

Свечу надежды зажигая,
Я в сердце веру берегу,
Что постепенно приближаю
Любви эпоху. Как могу...

Внимаю трелям соловья
В эпоху лживого веселья.
Секира добрая моя
Не заржавеет от безделья.

Я мог бы птахой голосить,
Не ведая терзаний духа, –
Когда бы миру мог простить,
Что видит глаз и слышит ухо.

И сколько б злое воронье
Моим очам ни угрожало,
Всё ж восприятие моё
Остро, как лезвие кинжала.

Сказаньем правды горьких дней
Не будет праведник унижен.
В театре скачущих теней
Поэта факел неподвижен.

Грядет Великий Переход -
Сознаний спящих Пробужденье!
Продолжит этот Новый Год
Духовный День Преображенья

Планеты нашей, с ней – людей,
себя Творцами осознавших
Вселенских Огненных Идей,
своею Сутью – Свет признавших!

Начнется с нас Эпохи ход -
Возобновления Эдема
По всей Земле.., Зари Восход
решит Глобальные проблемы!

Начнем сейчас! Проложим Путь
для Поколений расы Новой,
Сотрем всех мыслей наших муть,
в жизнь воплощая Божье Слово!

В бурой воде трепетали гигантские рыбы,
ящер шуршал чешуёю в янтарной траве,
над водопадом нависли гранитные глыбы,
весом своим устремясь к голубой глубине.

Прошелестели стрекоз золотистая стая,
пальмы качнулися, дрогнули ветви лиан,
вышла горилла неспешно, и лапа большая
дёрнула стебель, порушив букет икэбан.

Принялась грозно трубить, танцевать по поляне.
Замер в болоте бревном молодой крокодил.
Взор обратив свой стеклянный к большой обезьяне,
как примеряясь, как он бы её...

Пока история молчит, кто был тот самый император,
Поднявший живопись на щит, искусства высшего куратор.
Фламандской тайны, сняв покров, знаток эпохи Ренессанса,
Полотна лучших мастеров, он привозил из дальних странствий.
Но вот у нации Отца, была одна мечта благая,
Чтобы со стен его дворца снега сверкали Гималаев!
Художник редкий, Мастер дзен сказал: «Труды займут три года,
Чтобы попасть сюжета в плен, должна господствовать природа!»
«Мне гор восторг не передать, в их красоте не...

Уже и кровь не горяча, и с каждым днём слабеет тело,
Но сердце верою полно, не даст рукам оставить дела.
Пылают свечи в полутьме, Марии статуй освещают,
Христа распятие, святых - иконы, и орган играет.
Под звуки музыки врата открылись, петли заскрипели
И в храм ворвался утра шум, монахи крёстный ход запели.
Вдруг умиления слеза с щеки скатилась кардинала,
Он так любил Иисуса лик, хоругви, ризы блеск и славу,
Что инквизиторам дана, давным-давно учреждена
Буллою папы, церкви власть...