Из рая изгнанное племя

Услышь, о Боже, крик души!
Чего ж Ты медлишь, поспеши!

Ведь ныне так, как и всегда:
Везде насилие и кровь – беда!

И царствует уж зло огромный срок,
Когда же дашь ему урок?!

Святых от Твоего лица
Ведь убивают без конца.

Убиты все, кого Ты посылал;
Уже пора, чтоб гнев Твой воспылал!

Видит Твой глаз, и слышит слух,
Как попирается Твой Дух,

Тысячелетьями – не день! не год!
Как мучится в душе святой народ,

И веря, ждет неисчислимо лет,
Что воссияет справедливости Твой...

Нимфетке – огурец, сверчку – шесток,
А мне коньяк и груда пыльных книжек.
- Прощай! – скажу, но где-то между строк
Я дальнего пошлю к себе поближе.

А ближний сам забрёл куда-то вдаль,
Похоже, был обижен без посыла;
На свалке слов бумажную медаль
Дарует дураку… Ядрёна сила.

А прочих сил, возможно, вовсе нет…
Подумаешь, ну не приемлет стая,
Но матереешь и к исходу лет
Коллекция медалей прирастает.

Макулатура. Пища для костра
И способ истребить себя и время.
- Прощай, мой брат...

Чего задумалась княгиня?
У каких ворот твоя душа,
Цинично просит милованья,
С жалким видом, чуть дыша?

И хладны очи голубые,
Глядят сквозь землю едва ли,
Словно буркалы ледяные,
Облик мёртвого обрели.

Что могло тебя встревожить:
То племя, что нагой живёт,
Иль, что сирота без предков жить,
Не может, да, горестно ревёт?

Иль, что бедных стало больше,
Что в запой погрузился человек.
Иль тоска человеческая - погорьше
И по страшнее прошлых век.

Позволь взглянуть моей душе,
В...

Одну уж книгу написал я
К тебе, достойный Феофил,
И духом несколько устал я,
И бег пера остановил.

Но время уж писать вторую,
Чтоб мир постиг свою вину.
Я службу чту за честь такую,
А потому теперь начну.

Итак Иисус, по воскресеньи
Явив Себя ученикам,
Им повелел пред Вознесеньем,
Чтоб шли в Ерусалим, и там

Хранили вверенное Слово
И ждали, не страшась невзгод,
Когда Он Духа им Святого
Во утешение пошлёт.

Они спросили: «Не теперь ли
Ты восстановишь царство нам?»
Но Он...

Я какого нынче рода - племени?
Отпрыском у поколений чей?
Славянин - глашатаем у времени,
Прошлого, обрезанный еврей?

Может быть, поляк во мне шевелится?
Может быть калмык, татарин я?
Может быть бомбежками прибитая,
Ждет меня чеченская семья?

Может в украИнском, дальнем хуторе
На коленях голову склоня
Плачет по расстрелянному в лагере
Мамина «куркульская» родня

Или вологодский полустаночек
Вспомнит о грузине без двух ног
Спасшего и бабушку, и деточек
В танке только ног...

Взгляд леденящий курумба.
Холодное сердце змеи.
В бликах танцуем мы румбу.
Костёр догорает вблизи.

Фея индийской равнины,
Потомок прекрасной Лилит!
Джунглей ночные картины.
Последний луч света горит.

Гибкое, стройное тело!
Страсть, шарм обаяния в нём!
Вызов бросает мне смело!
Внутри всё вскипает огнём!

Музыка остановила
Тот гордый фламинго полёт.
Ночь одеялом накрыла,
И время продолжило счёт.

Примечание:
Курумбы - племя индийских карликов,
которые обладают способностью...

Смотреть на нищих больно очень,
Но положение вещей
Имущий изменить не хочет,
А как такого гнать взашей?
Раз на дворе такое время,
То здравствуй нынешнее племя.
Ведь тот, кто крепко держит власть,
Другим оставит, что украсть.

Такая выдалась эпоха -
Кто не работает, тот ест.
А тот кому особо плохо,
Пусть обращается в Собес.
Да, времена не выбирают,
В них люди тихо вымирают...
А тот, кто этому виной,
Пред всеми ходит как герой.

А вдруг случись - герой всех кинул,
Не схиму...

Ты тогда еще была несвободной
И поэтому ответила: «Нет!»
Заходила ты в автобус до Гродно.
На Кубань родную я брал билет.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

А потом мы повстречались на пляже,
И опять ты непреклонной была.
Отказалась ты от помощи даже,
Когда очень далеко заплыла.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

Как то вечером ты плакала в сквере...

Безумен Мир в конце Времен!
Обман и ложь, страданья, стон,
Преступность войн. И легион
Теней крылатых бьет поклон
Тому, чей замысел коварен,
Тому, кто Богом обречен
Быть изгнанным в конце Времен.

Печально, братия, печально -
Свихнулся мир и наш аббат...
Не чтут заветы в ските дальнем,
А в ближнем - светоч не хранят.
Не благолепно, без почтенья
Журят судьбу и небеса,
И если жертвуют полпенни,
То царство клянчат у Отца....

Лоснятся жирные тонзуры,
А в кельях пенится вино,
И если праведны де-юре,
Де-факто - скурвились давно;
Разврата стяг возлёг на древко,
В трактирах рясы пол метут,
Бредёт монах под ручку с девкой
И зубы скалит добрый люд…

Как ни учи, как ни ломай...