И закончим недолгий роман

До души всколыхнуло внезапно
Это чувство утраты земной.
Вороньё прилетело обратно,
И кружит за моею спиной.
Видно, ищут они беззащитных,
Против сильных они не у дел,
В этих взорах пугливо-ехидных
Отразился печальный удел.

Холодает на улице влажной,
Но на сердце горит огонёк.
Для себя и для доли бумажной
Запасаюсь я мыслями впрок.
Каждый вечер хочу умирать я,
Но наутро рождался бы вновь,
Чтобы чувством святым Всеобъятья
Слушать песни свободных ветров.

Устаю я уже понемногу...

Лазурь пронзая бархатным крылом
В лучах сияющих пронзительного света,
Была магическим, волшебным существом,
Летящим от заката до рассвета.
С громадной высоты ты наблюдала
Как жизнь рождается, проходит, умирает,
Но никогда сама не понимала,
Что боль и смерти страх обозначает.
Ты счастье видела, любовь земную,
Сама же чувствовать что-либо не могла,
И как хотела жизнь ты поменять на ту, другую,
Где сердца стук ты сможешь ощущать.
Нарушив клятву, данную навеки,
Земли коснулось неба...

Стреляли с двух точек, а, может, – с трёх?
- Но Освальд подвинул эпоху.
Теперь говорят, что Освальд - плох,
и Руби устроил мороку.

Молчит нынче штат, пускай говорят,
Америка к пропасти мчится,
а если Советы ещё истерят,
то пусть им «ол, райт» приснится.

Коль кольт заведён, вступает закон
поверженных и смиренных,
большая политика, где на кон,
встаёт демократия пленных.

Я гамбургер брал, газету листал,
потягивал кофе с чашки,
за столиком рядом мой Освальд мечтал,
что больше не...

Ты помнишь зонт!
Сияющею крышей
Он укрывал озябший наш роман.
Пропел клаксон,
Как будто нам, чуть слышно.
Принёс звучанье ветер - меломан.

Крутился лист,
Играя с пузырями,
Под буро-жёлтым оком октября.
И новый вист
Упрямыми годами
Бросали мы, пытаясь обыграть

Осенний сон –
Отчаянность морщинок
И беспощадность бренности земной.
Ты помнишь зонт?
И тихий стук слезинок
По крыше счастья, чуточку седой.

Он смотрит ей в след,
Как уходит она
и не бред,
Что прощаются навсегда.
Поезда
Чужие города
И дороги,
что в пыли .
По ночному, по городу...
Для кого-то дорога,
Но не для тебя,
жизнь твоя-
ушла,
умерла,
навсегда...
А утром будет рассвет-
а тебя уже нет.
Солнце, люди, новая жизнь
а ты откажись:
она не твоя
нет
нет...
Облака, и чьи-то глаза,
в них слеза,
пустота,
как впрочем всегда...
И снова будут встречи
вечер...

Надгробный камень возвышался,
Часовня радовала взор
На месте,
Где, когда-то, папы путь прервался,
И осквернил проклятием то место
Епископов беснующийся хор.

* * *

Тяжелых бедствий череда Рим потрясла.
Народ, под гнетом черных суеверий,
К церковникам воззвал, моля спасения от зла,
Заступничества корифеев веры.

И наступил тот день!
И крестный ход к вратам
Апостола Петра священной базилики.
И торжествующий народ
Вослед процессии пошел,
Вознесши гимны к небесам и...

В тихом вальсе весенней ночИ,
С розы выпьем цветочный нектар.
И отбросив печали свои,
Встретим лета малиновых чар.

Встретим ласковый, летний рассвет,
Вспоминая весенний роман,
И напишем крылом на заре,
Розой алой на белый туман:

"Не печалься, Душа, пусть ушла -
Все вернется, когда-то волной.
И на мачтах зари корабля,
Паруса распахнутся - Весной!"

31 мая 2010 год.
***

Ты приходил ко мне
Я счастлива была
А в вазе на столе
Твоя лишь роза расцвела.
Приятно было мне
Увидеть тебя вновь.
Должно быть в сердце
У меня цветет любовь.
Пусть роза простоит
Совсем недолго и завянет.
Но чувства нежные твои
Оставят в душе память.

Отпускай свой хлеб по водам,
Оставляй седьмую часть.
Кто бы знал, каким невзгодам
Суждено на землю пасть.

Через многих дней прошествий
Ты опять его найдёшь,
Съешь сухарь заплесневевший
За здорово ли живёшь.

Облака когда набухнут,
То дождя недолго ждать.
Кедр на север кроной рухнет
И останется лежать.

На ветру зерна не сеять,
А не сеять - так не жать.
Ждать ненастья с опасеньем -
Урожая не собрать.

По тому как смерч свирепо
Лес корчует допоздна,
Можно видеть след от...

Ночами не спит романтичный поэт:
Скрипит до утра постаревшим пером,
И так продолжается тысячи лет,
И тысячи лет еще будет потом.

Обиду и боль, удивленье и смех -
В тетради излил он всю душу свою -
И личное вдруг стало общим для всех
А мир ему бросит: «Несешь чепуху».

Издатель изрежет роман на куски:
«Глагольные рифмы отжили свой век»,
Редакторы скажут: «Здесь нет новизны»,
И как-то не гордо звучит: человек.

Но только все пишет усердно пером,
Под серым покровом ночной тишины...