И закончим недолгий роман

Он жил - солнцем напоенный
И утром бежал на вокзал
Был город в него влюбленный
А он все кого-то ждал.

В закат - на гитаре играя
Гасил у прохожих грусть
Друзьям говорил: «Не знаю,
Что жду я, но я дождусь»


Она на месяц свалилась
В его небольшой городок,
В курортных романах забылась,
Ну что он поделать мог?

Романы крутила, шалея
И каждый - навзрыд и всерьез
А он все ходил за ней
И запах вдыхал волос.

Он жил у берега моря,
Где воздух, что каждый пьет,
Но он был болен...

Иаков сыновей своих призвал
(Как Ельцин собирал борзую труппу,
Когда роль реформатора играл,
А не смотрел на всех холодным трупом.

Себе ту сходку представляю я:
Берёза, Рыжик, Плохишок, Бурбуля,
Дьячок, Окуля - вот его семья,
Которая стране покажет дулю.)

Сказал Израиль: «Возвещаю вам
Грядущее, его шипы и розы.
Для вас, сыны, несут мои слова
Надежды, обещанья и угрозы.

Предначертанья видеть вы должны,
Чтоб путь судьбы не расходился с вашим.
Сойдитесь в круг Израиля сыны...

Снег недолго бывает чистым -
По нему вдруг промчатся машины…
Был он белым, пушистым, игристым –
Отпечатались грязные шины.

В жизни так же бывает частенько:
У тебя всё как будто в порядке,
Но - попалась гнилая ступенька,
И лежишь ты уже носом в грядке!

Нет, не верно то сужденье:
Дивной осени пора
Есть прекрасное мгновенье
Вдохновению пера.

Осень дивная! Все ж редко,
Кто тебе в душе не рад,
И листва струится с веток,
Как злаченый звездопад.

Воспевал великий гений
Ту прощальную красу...
Столько пылких вдохновений
Я с тобою не несу.

Остывающие ветры
Свежесть утра холодят,
И дожди сереют, блекнут,
Друг за другом льют подряд,

И сиди два дня хоть кряду,-
Не напишешь пару строк.
Лишь заметишь: листопаду
Тесно в сырости...

Я пришёл в этот мир, чтоб в стихах здесь остаться.
Я пришёл в этот мир, чтоб счастливым в нём быть.
Чтобы в детях своих, дальше здесь продолжаться,
Я пришёл в этот мир, чтоб тебя полюбить.

Как и все кто рождён, здесь недолго пробуду,
Потому и спешу, чтоб успеть что хочу.
Я уйду и меня, как и всех позабудут,
Только я не умру — к звёздам я улечу.

Буду сверху оттуда, охранять я твой сон.
Отгонять всё плохое и стеречь твой покой.
Ведь в тебя моя Лора, я навеки влюблён,
И всегда буду...

Погас фонарь. И вновь я трушу.
Где та тропинка, что домой вела?
Фонарь светил, он грел мне душу.
А я глупа была. Ох, как глупа.

Фонарь запомнил, как я спешила
На то свиданье, что у реки.
Недолго видел меня счастливой.
В июне ночи так коротки.

А он уехал на север, к морю.
Оно понятно, в душе моряк.
А мы остались в глубоком горе:
Я со слезами и мой фонарь.

Идут года. Проходит время.
И ничего уж не вернуть.
Но тот фонарь и те мгновения
Мне в жизни освещают путь.

За печалью прошедшего дня
Я уйду в неизведанность ночи
И укроюсь в своём одиночье,
Никого не казня, не виня.

Там, в объятьях пришедшей тоски,
Заглушу боль и слёзы страданий
И в покой окунусь долгожданный
Холодящей мне душу реки.

Сердце снова устало от ран –
Никакой тут хирург не поможет –
И свои неудачи итожа,
Завершу я и этот роман...

Сонная нынче погода,
В городе властный туман,
Это весенняя ода,
Или осенний роман.

Улицы мглою объяты,
Тишь и спокойствие сна.
Пропиты чьи-то зарплаты,
Капают струйки вина.

Счастье — обычное дело,
Радостей не перечесть!
В драку полезу я смело,
Чтобы отстаивать честь.

Гаснут фонарные лампы.
Утро, румяной зарёй,
Лицам проснувшимся штампы
Ставит своей пятернёй.

Сентябрь 1998

Он знал, она не знала,
Что разделяет пропасть их.
Это было боли начало,
Одной боли на двоих.

Познакомились нечаянно,
Перепутав номера.
Обласкав любовь случайно.
Жизнь – великая игра.

И роман их телефонный
Был по времени недолог.
Голос её нежный, томный
Не терялся средь дорог.

Находил его везде он –
И во снах и явью тоже.
Находил его везде он,
Даже в жизни бездорожья.

Для него минуты связи
Были счастьем безграничным,
И слова терялись в вязи
Телефонов безразличных.

А...

Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора,
В той норе живёт Горыныч.
У Горыныча хандра.

Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.

На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.

Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.

Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!

Вы – жанатый...