И на троих мы откроем бутылку

Мы следом шли
и пели хором,
и падали подчас,
не замечая мимоходом,
что стало меньше нас.
Над нами хмурилось затменье
и плакала судьба,
нам отсылая,
как знаменье -
до Страшного суда.
Наш боевой отряд,
дружина -
отважные бойцы!
Нас выпустили словно джина
с бутылки праотцы.
И вот с тех пор
всё ту же песню
поём, в который раз!
И каждый, как небес наперсник,
от песни входит в транс.
И опуская взоры долу,
храня святой обет,
мы шли, как и сейчас,
подолгу -
без счастия и бед...

Не разворачивайся в марше, поедем тише, в гору
не пойдём, и опоздаем и споём и не продвинувш-
ись вперёд, сквозь червоточину лихую, собрав всю
силу удалую, любя и нет, возможно это? без прав-
ды/лжи, дышали светом.
- Спасибо вам, что было? не поняли, лишь годы
мы в траву роняли.
И пронеслись и стёрлись, не догонишь, земля и
небо радость дней, всё невзначай, всё веселей,
и юг и север и восток, (способствовало?)...........
лепесток, он всё кружил, летел вперёд и через
запад песни...

Как сегодня ночью,
Где-то в пол второго,
Показалось в общем -
Ничего такого...
Просто пришла мысль.

Ну не спит бывает,
Шляется по дому
И меня разбудит.
Ну и разольем мы...
Потом только держись.

На троих конечно
Идея не нова,
Но приходит вечно,
Как всегда одна...
Ищем третьего до самого утра.

Без плена, узнаваний мук, сошёл с ума и в эт-
ом звук, всего того, что рядом грело, душа вся
на ветру и тлела, наутро, в день идём, стропт-
ивы, лиловый голос, шёпот струн и белый.....
штрих небесных рун и солнца свет и заклина-
нье, родиться стих, его посланье................
и воздуха не хватит, как удар, под дых, затме-
нье,..................................
(инициации мученье), на путь вступил, те-
перь кранты, с поэзией теперь на ты и зеркала
все обмелели, жестокость правит...

О если б мог, подобно матерьялу
Тебя, подобно гипсу приручить,
Чтобы навек устала плоть любить
И жизнь не мчалась к мертвому началу,
Но ты живешь и не устанешь жить.

И мириады глаз глядят в тебя
Из тех пространств, что и для них кишели
Небесными телами, и ужели
Я сам живу, все мертвое любя,
И ты живешь, и нас дробят недели,

Ответь, к чему безмолвствия печать
Устам, еще не знавшим кармной глины,
Возбранно меж успенных и молчать,
И ложию скверниться, цеппелины

Я с ангелами звал...

Когда мелкие дрязги постыли,
Затеваю я крупный спор.
А чего б вы тогда писали
Если б я не встревадээл в разговор?

Я одною ногою в могиле,
Впереди только тленье и мрак,
Но поспорить пока что я в силе
С рассуждающими не так.

С кем ещё и о чём бы поспорить,
На кого бы излить свою желчь,
Развести её жуткую горечь,
В бесполезные споры вовлечь?

Не богат я, но денег хватает
На бутылку хмельного вина,
Что сдружиться с врагом помогает
И правдивым быть с ним до конца.

Если чувства...

- Четко вижу, что вы - двоеженец.
- Вот уж дудки, и врете все вы!
Я с тремя сочетался законно,
Всех троих вам могу привести!

Разбила весна мне об голову
зеленую бутылку хлорофилла,
и разлетелись
яркие брызги штрихов
по холстам памяти
и внутреннему киноэкрану
воображариума.

Серебристыми лучами
раскарандашив секунды
до отлета от базового восприятия,
протяженности между объектами чувств
зазеркально изменились
и все желанное
примагнитилось друг к другу.

Мы ныряли в океан экстаза,
чтобы ощутить пульс глубин...
Но это после потери сознания,
когда было ощущение,
что даже расплавились
мировые константы...

По телику мой слух ласкала
Певицы ария из "Тоски".
Умеют петь у них в Ла Скала!
Жаль, формы у певицы плоски…

Уплыл по речке танин мячик
В далёкий неизвестный край,
И наша Таня громко плачет…
Замолкни, Танечка! No cry!

Бутылка водки, стопок пара…
Мы с другом хорошо сидим!
Забытый чайник, клубы пара,
Вонючий сигаретный дым...

Ликёр допили мы из мяты -
Ух, гадость, я вам доложу!
Черты лица мои измяты,
Когда я в зеркало гляжу…

- Ты веришь в древние поверья?
Спросил я девушку...

Я от судьбы своей бежал куда-то,
Всю жизнь свою трудился для других.
И заручившис совести мандатом,
Добро старался делать за троих!

Теперь один. Вернее я и совесть,
А где же те кому старался я помочь?
Печальней нет чем инвалида повесть -
Поотворачивались все, лишь стало мне невмочь!

О, эти звёзды, это небо,
Как равнодушен этот небосклон!
И как порою жизнь свирепа, вступая в жёсткий с нами разговор!