Хмельной

Запах пробуждающихся почек...
Терпковато-сладкий и хмельной.
Хоть еще прохладой дышат ночи,
Но уже повеяло весной...
В ночь такую звезды напевают
Нежную мелодию любви,
И тебя мне очень не хватает,
Мысленно взываю:"Позови!
Нелюбовь твоя мне ранит душу."
Испытания нас делают сильней-
Сон твой и покой я не нарушу,
И твоих не потревожу дней.
Пусть тебе приснится этой ночью,
Терпковато-сладкий и хмельной,
Запах пробуждающихся почек...
Будто-бы свидание со мной.

Люблю я жизнь в излишествах
И в ней хмельной экстаз.
Вот это вот мальчишество
Спасало много раз.

От горестей, забвения
От сырости в глазах,
От злоб , долготерпения
И всяческих проказ.

А лет уже натюкало:
Их трудно сосчитать.
Ах, где ж деревня Крюково?
И где родная мать?

Пусть телом весь поношенный,
Но молод ведь душой
На девушку хорошую
Как кот с хвостом - трубой.

Бывают, правда, случаи,
Но чаще под хмельком
И скользкие падучие
Катают кувырком.

Однажды как-то...

Мы в шахте встретились с тобой! Ты шла с другим, а не со мной.
Похоже, ты пришла на бал, а я тот принц, который ждал.
Горняцкий «розовый» бушлат - у нашей Золушки наряд!
К нему - большие сапоги, размеров пять, с чужой ноги.

На горизонте - маскарад! И фонари на лбах горят!
Но красота твоя сильней в огнях горняцких фонарей!
И Купидон, как будто ждал, сразил стрелою наповал.
Я от любви совсем хмельной, на глубину иду с тобой.

Над нами горный небосвод, в забоях трудится народ.
А я...

Забродивший сок,
Брагой стал хмельнОй.
Неба свод протёк,
Дождевой водой.

Громыхает гром,
Канонадою.
Молнии копьём,
С неба падают.

Буйство радости,
В грозе мир излил.
В молний яркости,
Её нрава пыл.

Брагою хмельнОй,
Наполняй бокал.
Выпьем мы с тобой,
За страстей накал.

Летние дожди,
Быстротечные.
Но к тебе в груди,
Чувства вечные.
Марковцев Ю.

Дороге в счастье протекать
По скалам грёз через печали.
Одолевая вертикаль,
Две наши стужи повстречались.

И как подснежник сквозь снега,
Два одиночества пронзая,
Любовь с вершины в нас текла,
Неладное в сердцах кромсая.

И посреди холодных вьюг,
Царивших в душах беспросветно,
Взрос на камнях весенний луг,
И там запело наше лето.

Припев:
Весёлое и шумное,
Цветочное и лунное,
Доверчивое, смелое,
С хмельной малиной спелою.
На полсвета нам двоим наше лето.
Наше лето нам двоим...

В откровении — привкус печали,
В ожидании — тайны хмельной.
Путь себе — сами мы выбирали,
Но на нём — ходим все под судьбой.

На ошибки свои, признав право,
Не свои — посчитаем грехом.
Людей правда сужденьем лукава,
Им противное в ней зовут злом.

Откровение свет, но забрало,
Оно в правду, всю радость из дней.
Ведь со знанием жизнь трудней стала,
Всем понятнее, но тяжелей.

Ожидание тайной измучит,
Неизвестно, что ждёт за углом.
Что нам в следущий миг пошлёт случай,
Кто кем...

Дальше - речь о содомской дряни,
Что превысила Эверест,
Как наказаны содомляне
И, конечно же, про инцест.

Лот сидел у ворот Содома,
На пришельцев намётан глаз,
Пару ангелов возле дома
Заприметил в вечерний час.

Встал, чтоб встретить их, поклонился
Гибкий в поясе до земли,
Как хозяин засуетился,
На жёну закричал: «Стели!

Государи мои, ночуйте
В моём доме. Придёт рассвет -
Отдохнувшие вновь кочуйте».
Но пришельцы сказали: «Нет,

Мы не станем тебя тиранить,
Здесь на улице...

…Пока жили они в пещере
В страхе к людям спуститься вниз,
Приготовили Лоту дщери
Непростой, скажем так, сюрприз.

Напоили, представить страшно,
До беспамятства, догола
Подраздели и та, что старше,
В темноте под отца легла.

В эротических сновиденьях
Наша нравственность не гранит…
Овладел ею в то мгновенье
Лот, не ведая, что творит.

По примеру сестрёнки старшей
На вторую хмельную ночь
Обесчестилась та, что младше,
Поднырнувшая к Лоту дочь.

Понесли девы обе разом
От...

Нет печальнее зрелища в Мире,
Черной тканью обтянутый гроб,
В переполненной тесной квартире
Правит горе и царствует скорбь.

Но страшнее и тягостней было
От того, что в сосновом гробу
Не старушка, что долго пожила,
До седин и морщинок во лбу.

Молодая и полная силы,
Не дожившая до тридцати.
Шла со смены и очень спешила-
Дочка дома одна, взаперти.

Оставалось пройти тротуаром
Сотню метров последних и вдруг,
Хруст стекла от разбившейся фары,
Страшный крик, потрясающий слух...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...