Хи тростью отчаянно ловко

Сарафан ей купил Расписной
Бусы с жемчугом бросил
К ногам
Сердце,душу отдал целиком
И остался один как всегда
Ну зачем?
С неба звезды срывал
Верным был,
Как никто на земле,
-Поздно, понял ту истину я
Поздно, ты осветила мой Взор
Я на блюдце себя Преподнес
Кинул дров слишком Много в костер,
Кто придумал безумно Любить?
Слишком больно бывает
Потом

бреду по лабиринту жизни...
тоска, уныние и тлен
меня уже почти загрызли..
мне тяжек этот горький плен,
я захлебнулась оптимизмом -
он тоже, видимо, смертелен.

Опять купила пачку сигарет
Курю!!! и Это после покаяния
Нашла ли в храме я ответ?
Услышал Бог молитву? Как узнаю я?

Опять сижу одна, борясь с отчаянием
Пытаясь жизнь свою перемотать
Один вопрос-*За что страдания?*
Просто хочу Его понять….

Я верю — для чего то это надобно
А знает Он, что не выдерживаю я?
Вкусила тела его снадобье
Как долго я ждала причастия…

И вроде правильно все сделала.
Так почему не отпускает грусть?
И если так! Я ж никого не предала!
Когда ответов я...

Когда в отчаянье поймешь,
Что правда там же, где и ложь,
А именно - в твоем сознанье,
Сожми виски и промолчи.
А звезды падают в ночи,
И всё беднее мирозданье.
И ты с поникшей головой
Стоишь над темною Невой
Или у темного канала.
И я в ночи стояла так,
Привычно пальцы сжав в кулак,
И выбирала, выбирала.
И если выбор твой - игра,
С небес обрушатся ветра,
И тьма вовеки не отстанет.
Но для того, кто не солгал,
Звезда, упавшая в канал,
На дне светиться ярче станет.

Кленовый дым, рябины гроздь.
Рука в руке – старик и … трость.

А в парке – осень золотая,
где за руку держал отец.
Где за щекою сладко таял
лимонно-мятный леденец.
Где гордо нёс портфель подруги,
что после школы провожал.
Где в первый раз коснулись руки,
а голос рвался и дрожал.
Где той сиреневой весною
с ума сходили соловьи.
Где шёл ты пОд руку с женою,
одной дорогой на двоих.
Где в садик вёл вторую внучку,
чуть только в гости заезжал.
И эту маленькую ручку
так...

И нашей жизнью мы играем ловко,
Оправдывая прегрешения уловкой,
Что тяжкий рок нас вынуждает к маскировке,
А все хорошее-то у Судьбы-воровки

О Сапфировой тоске в сердце томленье,
Когда в слезах луны мои мечты и грезы прояснились
Прозрачной синевой изнеможенья!
Той сапфировой скуки акватория светла.
Как мир оранжереи тихой,
Где в изумрудной глубине
В стеклянных клетках света
Растения цветут.
Отражения растений этих
Странно продлены и
Словно тени ночные застыли в окне.
А на цветах тревоги пылкой
И перекат волны в полночной тишине,
Соединились с золотистою луною
И темно-синим звездным небом.
В одном дыханье...

Боль — как судьбы наказание,
Кажется — нет уже сил.
Это лишь приступ отчаянья,
И он у всех в жизни был.

Приступ отчаянья силы,
В душах на миг отберёт.
Станет в тот миг мир постылым,
Злым и холодным как лёд.

Приступ отчаянья гасит,
Волю, туманя ум наш.
И коли сдашься, то счастье,
Сам, в своё прошлое сдашь.

Больно иной раз бывает,
Жизнь, боль отчаянье шлёт.
Слабых оно поломает,
Веру во всё отберёт.

Приступ отчаянья — двери,
В слабость минутную лишь.
Если в себя будешь...

Сегодня шуршал по карнизам отчаянно дождь,
И призрак любви запоздалой стремился во мрак.
- Здесь поздняя осень, мой ангел, чего же ты ждешь?
И мокрое золото листьев слетает в овраг.

От радости нам остается шуршанье тоски,
И нечего больше поведать о том, что случилось,
Сегодня звучали в печали такие стихи,
Что снова казалось, что с нами и радость и милость…

Но поздняя осень и в отсветах нежных тоски
Стальное тяжелое небо нависло над нами.
И все –таки мне этот свет – в этот миг...

Мой остров отчаяния полон печали.
В нем жалость сплелась с ожиданием трепетным власти.
Мой остров отчаяния полон твоей надо мной власти.
Твоей надо мной власти.

Мой остров отчаяния пуст, обитаем, ненастен.
Бескрайнее море столетие его омывает.
На пляжах его плесневелые дедовы снасти.
И щуплый, пропавший скелет Насти.

В нем пусто. А близко совсем возле тучи,
Что вечером каждым угрюмо над ним нависает,
Сквозь тонкий просвет на землю рассвет спадает.
Под ним грязный снег тает.