Голова предмет тёмный

Я хотел бы подарить тебе песню,
Но сегодня это вряд ли возможно.
Нот и слов таких не знаю чудесных,
Всё в сравнении с тобою - ничтожно.
Нот и слов таких не знаю чудесных,
Всё в сравнении с тобою - ничтожно.

И я хотел бы подарить тебе танец,
Самый главный на твоём дне рожденья.
Если музыка играть перестанет,
Я умру, наверно, в то же мгновенье.

Ау... Днём и ночью счастье зову.
Ау... Заблудился в тёмном лесу я.
Ау... И ничего другого на ум.
Ау. Ау. Ау...

И я хотел бы подарить...

"Иисус взял Гай, предал заклятию,
С Гаваоном мир он заключил.
Ринулись глупцы в его объятия,
Отдали от города ключи" -

Думал Иерусалимский в ужасе
Царь (представлю - Адониседек),
Не скажу, чтоб отличался мужеством,
Но неглупый был он человек.

Для раздумий были основания:
«Гаваон - не жалкие Гаи.
Городков таких одно название
Много об их сути говорит

Мелкой до ничтожества, заносчивой,
Жадной до рублей и до погон,
Даже говорить о них не хочется,
Не в пример им будет Гаваон...

Кашель бьёт, моча не льётся,
А сочится под бинты,
И страшней всего, сдаётся,
С прихихи пришли кранты.

Как прожить без вас, не знаю,
Дорогие мусюсю.
О прошедшем вспоминаю,
Пребывая в позе зю.

Лет мне много или мало -
То ни мне судить, ни вам,
Но в дорогу причиндалы
Озираю по углам.

На диване старом бегло
Взглядом лишь остановлюсь,
Где пружины ваше тело
Изучили наизусть.

О давно забытых кралях
Он напомнит мне в пути,
Только сей предмет сакральный
Мне с собой не унести...

Чудеса всегда доверены минутам.
Чудо трудно растянуть на полчаса.
Но минуты мы неряшливо минуем –
И поэтому не верим в чудеса.

Вот – пузатая нарядная солонка.
Попытайтесь убедить себя на миг,
Что солонка – это тетушка Солоха,
А узоры – это вышитый рушник.

Не сумеют – ну и ладно, но при этом
Осмеют тебя на весь, на белый свет!
Но природа не прощает не поэтам –
Мстя за каждый неразгаданный секрет.

И когда, предметы, трогая неловко,
Мы разгадку задеваем впопыхах...

Рождаемся мы все случайно, но вот в чём парадокс
Закономерно умираем
Когда ж слетает с наших уст молчанье
В последнюю секунду только понимаем
Кто будет жить из нас в раю,а для кого и ад возможно станет раем
Кто вечно будет песню петь свою,а кто-то даже музыки не знает

Все мы такие разные,но всё природа не смогла предусмотреть
Есть в наших лицах некое однообразие
Становится заметнее оно,когда приходит смерть

Все ищут формулы секрета долгой жизни
Но Боже мой! Зачем же их искать?
Чем...

Над озером кульбиты коромысл.
Неспешный разговор. Вопросы и ответы.
И взгляд, что различает не предметы,
но тень предметов. Их сакральный смысл.
Ладонь скользит по плоскости стола:
льняная скатерть, сахарница, ваза
из хрусталя, но сумерек зола
наводит ретушь на сетчатке глаза.
Темно. И кем-то сказанная фраза
течет и застывает как смола.

Сумерек,сумерек,сумерек тень
Мягко легла на бледнеющий город,
Мягко прикрыла стокрылая сень
Сотнеголосый и спутанный говор.

Призрачны тени, огромны дома,
Перемещались столетья и стили,
Сумерки тихо легли у окна,
Мягко меня в темноту поманили.

И завернувшийся в плащ темноты,
Я выхожу в полуночную сказку,
Где на предметы и звезды-цветы
Ночь надевает волшебную маску,

Каждый предмет темнота превратит
В тень или призрак какой-нибудь страсти.
Душу сжимает и грудь леденит
Холод...

Мне кажется, что вот проснусь
И вновь на склоне окажусь
Горы с названьем Митридат,
Где много лет тому назад
Студенты с помощью лопаты
Копали землю Митридата.

Былую жизнь былой эпохи
Мы изучали здесь по крохам
И шаг за шагом, как могли,
Мы извлекали из земли
То, что землей давно укрыто -
Предметы греческого быта,
(Вернее только их частицы),
Обломки амфор, черепицы.

В процессе тщательной работы
Нам попадались терракоты,
Монеты с профилем царя,
Предметы культа с алтаря...

Исчезнет прелесть новизны,
И станет нам предмет обычным.
В разряд предметов, что скучны,
Он перейдёт, нам став привычным.

Мы ко всему привыкнуть можем,
Лишь в чувствах искренних нет дна.
И нас волнует и тревожит,
Всю жизнь собой их новизна.

Любовь обыденной не станет,
И не бывает ей конца.
Один раз вспыхнув, её пламя,
Не гаснет, грея нам сердца.

Любимых, время только красит,
Для нас их делая родней.
Не может быть привычкой счастье,
Любовь с годами лишь сильней.

И новизны...

Комиссуры, рассекли комиссары, ради светлого
будущего, раздвоили сознание, поселили проти-
воречие в два полушария, где орёл, а где решка,
серп и молот, (плешка), звезда, а он говорил:
«Да», узнавал предметы, не мог назвать, одно
повторял, только: "Мать его, мать". Ругал Джун
Вада, требовал святой воды, (а она была рада),
крестился, (правой рукой), а другой «матерился»,
(не знали, что делали, не ведали), вот беда, обе-
дали и выливали суп, по правилам, ничего, что
смятение...