Голова предмет тёмный

Сегодня,.. под утро, приснилось:
...сидим на диване.
Меж нами — стена отчуждения.
...сыпется,.. вроде!..
ТЫ!.. Вдруг, осторожно, ...склонилась плечом.
...головою коснулась.
...о, Боже!.. Медвяный твой запах...
Что дальше?.. ( Что дальше,.. — ВСЕ наше...)

Проснулся... Вокруг те же стены...
Квартира,.. — берлога...
Внезапно!.. В сознании сонном:
«_________ ...любимый. А ты ведь совсем не старик!..
На диване...»
...кричу я, безмолвно, — в Пространство:
«_______________ ...а где тот...

Лишь под утро рухну в сон,
Словно в яму, словно в пропасть.
Но не дав мне отдых он,
Не подарит телу бодрость.

И я вял, мне всё не мило,
И всё валится из рук.
В них сноровки нет и силы,
Стала жизнь предметом мук.

Неприятно в ней всё стало,
Нет охоты ни к чему.
Даже время бежит вяло,
Словно тяжко и ему.

День как вечность, в нём секунды,
Не бегут — ползут едва.
Часы в такт им, стучат нудно,
И болит вновь голова.

Прикрыв рот, зеваю сладко,
Глаза режет дневной свет.
Спать...

Её я умолял и нету сил,
Держать в себе те чувства, что во мне,
К любви от всей души благоволил,
И клялся так, как будущей жене.

Она же мне в ответ сказала нет
При этом головой кивнула-Да,
И как всегда моей любви предмет
Не поняла меня она тогда.

Пришёл и к нам час расставания,
Я знал, не быть нам вместе никогда.
Была любовь, были признания,
Но всё исчезло как-то навсегда.

И вот опять воспоминания,
Опять я вижу образ той любви,
И вновь во мне горят желания,
Поднялось же...

Неизменный участник торжеств, сердцеед
И любитель вина, превосходный танцор.
Острослов и любимец всех женщин, поэт.
И предмет обсуждений, сцен ревности, ссор.

Первый бал, первый выход ее в высший свет.
Непорочна, юна, красота, знатный род.
Ей шестнадцать, не знает ни горя, ни бед.
Словно птичка порхает, а танец - полет.

Кавалеры менялись один за другим.
Вот и он, обольститель, кудесник и маг.
И уже влюблена, очарованна им.
И готова на самый отчаянный шаг.

Он любезность сама, ум...

В небе облако барашком,
Внизу тень его пятном.
Плохо спал и утром тяжкой,
Была встреча с новым днём.

Покрывало тьмы с предметов,
Скинул утром солнца свет.
Видно всё, но в том ответов,
На ума вопросы нет.

За окном щебечут птицы,
Безмятежные душой.
Хорошо им — им не снится,
Зовя тайной, мир иной.

Жизнь стучится в жилке пульсом,
Полна мыслей голова.
О весёлом и о грустном,
Их невнятные слова.

Дни в года, года в столетья,
Собирают времена.
В них рождение и смерть я,
Свои...

Напишу — зачеркну,
И из жизни — сотру.
Грехов спрячу вину,
В слов пустых мишуру.

Есть ответ — за слова,
Есть ответ — за дела.
Не спеши голова,
Не неси словом зла.

Вместе — правда и ложь,
Лево-право они.
И в лжи правду найдёшь,
Ты предмет — разверни.

То ли сон словно явь,
То ли явь стала сном.
Ошибусь — ты исправь,
И не помни о том.

Взгляд нам врёт и живём,
В заблуждений плену.
Стёртый день стал пятном,
Я его — зачеркну.....
Марковцев Ю.

Пред глазами пятна,
Головокружение.
Очень неприятно,
Это ощущение.

Тошнота и слабость,
Мир в глазах плывёт.
Зыбкой стала данность,
Как в час шторма плот.

Нет в предметах чёткости,
Голова болит.
О не юном возрасте,
Память говорит.

Нет ни в чём надёжности,
Яркости в днях нет.
И не дарит бодрости,
Свежестью рассвет.

Чувствовать с годами,
Стал Земли вращение.
Пятна пред глазами,
Головокружение.
Марковцев Ю.

В 42-м немец зимой не улыбался…
Многий, из них с жизнью расстался!
Многие из этих немцев там поняли,
Что не на тех они в жизни напали.

А кто-то пил и гулял в Берлине,
А простой солдат смерти ждал, так
вот зимой под Москвой в Украине…
Да! Гитлера проклинал он сильно,
Жизнь солдат, Адольф не ценили,
а им было обидно.

Из этих никто не вернулся живой
И никто из них не был там герой…
Рвали их волки мертвых в степях,
Да вороньё сидело, на обглоданных
их костях.

Гитлер посля войны...

Десять столетий плачет Русь,
Под «византийским» инфильтрантом,
Благословленным Патриархом…
*

* *


Поэма

Десять столетий плачет Русь,
Под «византийским» инфильтрантом,
Благословленным Патриархом…
Во Власть сочился семит-гнус
В Извечное Славян Пространство,
Чтобы под корень Древо Братства,
Вместе с Династией срубить,
Власть династическую Ханства -
Империи Всемирной - Царства(!),
Весь Мир евреям подчинить…»

VAR.

Удивлены таким вопросом? -
Не удивляйтесь, - на плаву...

Грусть ушедшего временем лечится,
Я не верю в такой постулат.
Привокзальный буфет и буфетчица,
В феврале, лет пятнадцать назад.

Зал был пуст. За массивною стойкою,
Счёт костяшки сдвигала она.
И, заметив меня, громко ойкнула.
Заказал я бутылку вина.

"Три семёрки" - портвейн полуночников.
Сел за столик. Наполнил стакан.
Одному пить хотелось не очень-то.
Так сидел пять минут, как болван.

Но отбросив к чертям все стеснения,
Снова к стойке пошёл не спеша,
Я узнал, что зовут её...