Глубокие произведения

Сквозь красную кровь вижу оранжевый диск,
Открываю глаза,-желтым солнцем глаза налились.
Дальше иду по траве зеленой,смотрю на небо голубое,
А выше, синее,а дальше,-фиолетовое,глубокое...

и кто тебя родил такой,
невинной только с виду?
лицо-обманчивый покой,
грехи- составят пирамиду.

порок запрятан глубоко,
понять тебя не так легко,
паришь одна ты высоко,
не подойдет к тебе никто.

глаза расскажут о тебе,
нелегкой, пламенной судьбе,
твоей неяркой затухающей звезде,
она исчезнет вдалеке.

останешься одна Весной!
цветком прекрасным ядовитым,
по улицам бродить одной,
замаливать грехи молитвой!

Как-то в полночь, в час унылый, я вникал, устав, без силы,
Меж томов старинных, в строки рассужденья одного
По отвергнутой науке и расслышал смутно звуки,
Вдруг у двери словно стуки - стук у входа моего.
"Это - гость,- пробормотал я,- там, у входа моего,
Гость, - и больше ничего!"

Ах! мне помнится так ясно: был декабрь и день ненастный,
Был как призрак - отсвет красный от камина моего.
Ждал зари я в нетерпенье, в книгах тщетно утешенье
Я искал в ту ночь мученья, - бденья ночь...

Печальный демон, одинокий,
В моем сознании ты бродишь.
И одолев заслон глубокий,
Сомненья за собою водишь.
В глазах осколки льда сверкают,
Оскал звериный дух твой прячет,
От взгляда силы иссякают
И цифры всюду что-то значат.
Но, получив от Бога только
Лишь долгожданное прощенье,
Вдруг разобьются на осколки
Души терзавшие сомненья.

Я часто вижу в своих снах одну картину,
Огромная река и плот идет в стремнину,
На середине бревен разных - Я,
Лежу в оборванной одежде, без пищи и гроша.

Сверкнуло солнце из зенита,
Туман рассеялся, у края бревен буруны, вода как пена взбита,
Очнувшись, обнаружил, что плот несет к обрыву,
Шум низвергающей воды становится слышней, «эх быть бы живу».

Поднялся в полный рост,
- «До берега мне не доплыть, а значит не оставлю этот пост»,
Схватился за веревки у бревна
И в этот миг плот...

Однажды летним вечерком,
Я вдоль реки одна гуляла,
(Я от родителей, тайком)
И ящерку вдруг повстречала.
Скажи мне, ящерка-царевна,
Где ты живёшь, где домик твой?
Скажи мне, ящерка-царевна,
Где твой дворец, где твой покой?

"Живу на дне я подземелья,
В хрустально-голубом дворце,
Живу я на краю селенья
И каждый день хожу в венце.
Тебе поведать могу сказку
О моей жизни под землёй,
Тебе могу я дать подсказку,
Где вам искать меня, друг мой...
Однажды жили в подземелье
Мои друзья...

Ты погладь мою любовь рукою,
Я открою все твои секреты,
Расскажу, как дорожу тобою,
И какие в сердце песни спеты.

Осмотри своим глубоким взглядом
Всю мою заплаканную душу,
Видишь, никого со мной нет рядом,
Да, и твой покой я не нарушу.

Пожалей горячими губами
О тебе тоскующее тело,
Обними влюблёнными руками,
Отогрей от зимних стуж умело.

Оставайся навсегда со мною,
Я других мужчин совсем не вижу…
Думаешь, твоей любви не стою?
Наклонись и разгляди поближе!

Татьяна Ларина...

Видать больной, ты – друг уставший
На вид – затрёпанно дрянной
Мчишь кувырком в забег манящий,
На финише – лежишь чумной…
То ль – дурь витает промеж суток
Да на конце последних шуток –
Столь забегает глубоко,
Что стала белой – как яйцо?!
Ты – заложи в него прошенье:
Сей кросс несчастный завершить…
…и сердце станет вольно бить
Во столь томящее мученье…
…забьёт – то решкой, то орлом –
На рубеже добра со злом?!

Взгляд – воистину причастный,
Пожинает быт цветной,
Телевизор – безучастный,
Насыщает взгляд слезой:
Грёз – разительная мука,
Где решительная штука
Точит ярость в детский плач
И… в не съеденный калач,
Разъедает свет глубоко,
В скорбь низводит житие,
Где ютится бытие…,
Что довлеет, но не много…
…финита – вот такая,
В ней точка – запятая?!

Мы рассчитали всё до мелочей,
запал прилажен к бомбе, дышит жало,
в ушах собрания гомн, с его речей
студент Петров – в сомнении, с долей жара.

Карета проезжает ровно в пять,
и переулок весь, как на ладони,
ошибки не должно быть, если вспять
не повернут карет, не встанут кони.

Эльвира, мать троих детей, рев-люционер,
с кружка левоцентристов, радикалов,
вчера Коммуну ставила в пример,
и призывала не снижать накалов.

И вдруг, мой однокурсник, встал, субъект,
и молвил – революция...