Гласить

Во тьме горит святой огонь
И я один лишь в нем сгораю
Во тьме прохлада света нет
Я лишь о ней мечтаю

Был проклят я на тысячи веков
Ведь раньше были свет и тьма
Но я разрушил свет и громогласный глас
Меня гореть в огне заставил

Был проклят я и день за днем проходит
О где же ты моя богиня-тьма
Ты лишь спасти меня могла
Во веки проклят буду я!!!

У подножья крутой горы
вороной остановит бег,
плечи скал как мечи остры,
но не тает под Солнцем снег,
вороной побелел как мел,
в гору выедет белый конь,
только тем, кто как голубь бел
не грозит золотой огонь,
размыкаю я грозный круг
и летят надо мной, летят
белый голубь, мой добрый друг,
черный ворон, мой древний брат.

У обрыва с высоких скал
Белый конь остановит шаг,
стрелы света слетят в провал,
но не тает подземный мрак,
оттрубит золотистый горн,
путы тьмы разомкнуть...

Другой контекст
В садах для рая бесконечных,
Есть тысячи чудных плодоВ .
Они лишь только для беспечных,
Но чу ,один плод есть-он не таков.
Он не манит не отрицает не балует и не шалит ,
Его лишь Бог и Светозарный знают,
Иль тот кто тех плодов вкусит ..
Он горек сладок и противен ,
он вкуса мяты и стыда.
В нем смех гуляет без причины..
И соком яд ,о ролях зла.
Обманом хитростью гласит...
Змей предложил его той деве
"..Кусай глупышка,лучше так..
чем имбицилом быть на...

Пускай я глуп, пускай смешен
И, как дитя свечусь отрадой,
Пускай я грани перешел
Размеренной своей баллады,
Я перепел ее тобой,
Я дал ей имя, имя – радость,
И пусть смеются надо мной,
Их смех ничто, их смех, лишь малость,
В сравнении с тем как дышу
Прекрасным пламенным соцветьем,
В котором я тобой грешу,
Как молодой влюбленный ветер.
О, я дитя, слепец немой,
И что могу сказать о свете
В котором утопает мой,
Мой глас, мой крик, мои приметы
Твоим скитаниям во мне.
Ты разорвала мою...

В обманчивых объятьях темноты,
которая стекала с горизонта,
легко болталось с городом на «ты»,
был снег, а может, дождь, а я без зонта
шагала, вымеряя каждый шаг,
в толпе теряясь без особой спешки,
и барельефов лёгкие усмешки
скрывал от глаз сгущающийся мрак.

Само с собой шепталось в переулках эхо,
храня гласа столетий , что далече,
казалось, уловимых чутким слухом,
здесь каждый дом историей отмечен.

И думалось, какие пустяки,
что нет тебя, и канули в пространство...

Доктора эпикриз
Скопом изучали.
Выпуклые линзы
Спиртом протирали.

Создали консилиум,
Что то говорили.
Здесь зараза минимум
За заразу пили.

Ставили пробирки
В корпус центрифуги.
Рисовали бирки
Поддавали фуги.

После торможения
Спорили гадали.
Для соображения
Головы чесали.

В микроскоп глядели
Двигались по кругу.
Танцевали пели
Разгоняли скуку.

Позабыв больного
Стопки наполняли.
Прославляя босса
Залпом выпивали.

Клятве Гиппократа
Пели дифирамбы.
Горе обывателю...

Грозовой раскат небес шоком ввёл мой разум в стресс,
Организм изверг оргазм, в раз раскрылся третий глаз.
В блеске молний в наваждении, видел я в головокружении,
Как взорвалось небо красками, выйдя в пламенный экстаз.


Гроза несёт в себе заряд назревшей звёздной оргии,
Восходит к свету странный взгляд, сквозь вечность рукотворную.
Блестит взрыв первой нови в небе и гром ползёт в исчадие сна,
Цветут огни тысячелетия, у врат познания колдовства.

Что может быть важнее в жизни, чем...

На пути у монахов текла неглубокая речка,
Шевелил даже камни ревущий студёный поток,
Перейти собиралась девица её, но сердечко
Ну никак не могло одолеть нерешительность ног.
И один из пришедших монахов без лишнего слова
На руках через реку девицу легко перенёс.
Молчаливо продолжили путь, но монаха второго
Теребил всю дорогу терзающий душу вопрос.
И в конце он не выдержал: "Кодекс монашеских правил
Однозначно гласит предписанием - женщин не трожь!"
И услышал в ответ: "Эту девушку там и...

Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний гай,
И звоны лютни, и дальние громы, –
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.

И...

Мне как-то жизнь не удавалась,
Зато вот смерть мне удалась.
Жилось нелепо, лишь мечталось,
Душа куда-то всё рвалась.

В погоне за ночным виденьем
Я прожигал свои года,
Сменяя труд пустым бездельем
Марал бумагу о слова.

И всё хотел найти чего-то,
Чего и сам, увы, не знал;
Бесцельно-глупые заботы,
Я жизнь на кладбище искал.

Порою пил, порой молился
И как-то было всё порой…
И вот последняя страница,
Все сожаленья под плитой.

Все беды, горе и страданья
Остались там, в чужой...