Джихад

А ты ходил тучный, по тучным полям пшеницы,
пресуществления, doctrina de fide, полного сущ-
ностного, а не акцидентного, случайно появляю-
щегося, (аритмия), алгоритм действа, ритуала,
а не возможность выбора, упала на твою голову,
из ничего (ex nihil)? а ты хил? воду лил (время),
на лопасти (стремя) или оно текло само сквозь
пальцы, не задержать мгновения, пяльцы, прос-
транства, сито материи, на обруч, вышивал кре-
стом луч или он сам ложился, пил вино-кровь
или упился, ел хлеб...

Джихад, как усилие навсегда, без войн,
убийств(?) святости своей активист, (улисс)
усердию на его пути, как его превзойти(?)
любовь к родине, как часть твоей веры,
пересекал, преодолел приделы, возвра-
щался.
- А пенелопа?
Пенелопа:
- Где, ты, так долго якшался?

Бекхан войн гор.
В горах Кавказа где Милосердный бог Аллах.
Жил горец бодрый Мусульманин.
Бекхан сын гор да Сын народа.
Закон он предков знал и соблюдал.
И Милосердному он богу поклонялся.
Он трепетал от имени Аллаха.
Пророка он святого почитал.
Закон святой старался соблюдать.
Народ его познал единого Творца.
Бог Милосердный вечный наш.
Услышав голос гор.
Бекхан ты слышал про Джихад.
Бекхан ответил.
Джихаду учет нас.
Пророк святой Мухаммед и Коран.
И голос из пещеры продолжал...

Над нами горы подпирают небо
Косматой шапкой вековых снегов.
Здесь воздух почему-то пахнет хлебом
И тонет в сизой дымке гул шагов.
Кроссовки стоптаны до неприличья,
Но в них по камню не скользит нога,
На камуфляже нет ни звёзд, ни лычек,
И все равны под пулями врага.

Война - работа спецназа,
В небе рыдает божий клир,
Джихад в предгорьях Кавказа
Первым нарушил мир.

Внизу испачканные кровью люди,
Свинцом и сталью рвут земную плоть,
Вторую роту под огнём орудий
Ведут в атаку...

В нашей жизни земной,
Так много к Богу сегодня дорог.
На их обочине уже каждый шестой -
Кричит о том, что он гений или пророк.

Кто-то вызубрил буковки в каждой строке
И знанием Библии нас удивляет.
Но он безбожник с крестом в руке,
Коль для разума лесть собирает.

-«Себя с неверными взрывай,
Устроим на земле им ад».
Так к Аллаху кто-то в лживый рай,
Ведёт людей через джихад.

Кто-то безбожно хочет богом стать,
Находясь в объятьях колдовства и магии.
И охотно принимают то, что...

В ущелье вызревают облака
и в горы заползают, отдуваясь,
и на тропинках горных оступаясь,
о скалы в клочья рвут свои бока.
Но - молча. Как в веках заведено.
Как заповедано - без охов, ахов.
Взлохмаченною горскою папахой
их надвигает ночь на Ведено.
И Ведено вздыхает тяжело:
опять пойдет пальба за блокпостами.
Джихад дурными взвоет голосами
разбойничью молитву за селом:
Аллах акбар! А на стволах - нагар,
а к облакам - дымы пороховые...
Век двадцать первый. Южный край...

Год сорок первый: обрушилось бедствие.
Дети, бегите! Мужайся, страна!
Здесь будет театр военного действия:
Кукол живых нам привёз сатана.

Знаки различья, как дьявола метки.
Им полномочья большие даны.
Вооружаются марионетки,
Чтобы исполнить приказ сатаны.

Вот человек показался на мушке,
Голос рычит в голове: "Убивай!"
И подчиняются злые игрушки,
А Небеса вопиют:"НЕ СТРЕЛЯЙ!"

Куклы, как звери беснуются в клетке:
Рушат, кромсают безжалостно плоть.
Души людские, как птичек из...

Я постиг, что ущелья — это дно,
И хоть всегда я слушал заветы отца,
Но в итоге я понял одно:
Эта жизнь не стоит и выеденного яйца!
Подумай, для чего ты живёшь
И что тебе вообще нужно от жизни?
Всё, что тебе втолковывали с детства — ложь,
А истина в одном лишь бандитизме.
Это не война, а протест
Против тех, кто ради нас не ведёт и бровью.
Позором заляпан каждый их жест,
А позор смывается кровью!
Эти держиморды хотят нами владеть,
А от наших обычаев им ничего не надо.
Лишь поэтому...

Будда, Христос, Магомет,
Миру добро завещали.
Люди забыв их завет,
Путь кровной мести избрали.

И призовут на джихад,
Злом ослеплённых под знамя.
Мир превращается в Ад,
Взрывы гремят, дым и пламя.

Кровью нам пишет зло письма,
Взрывами песни поёт.
Ведь не убьёт душой чистый,
В вере любовь он найдёт!

К цели одной путей много,
Все вправе свой выбирать.
Но путь закрыт будет к Богу,
Тем, кто решил убивать.

Богу ведь все люди дети,
Воин, слуга, господин.
Жить или нет нам на...

Андрей Геннадиевич Демидов




ОРДЫ БАТЫЯ НА РУСИ

поэма







И было видеть страшно и трепетно,
как в христианском роде страх и сомнение,
и несчастье распространялись.
Мы согрешили — и наказаны,
так что жалко было видеть нас в такой беде.
И вот радость наша превратилась в скорбь,
так что и помимо своей воли
мы будем помилованы в будущей жизни.
Ведь душа, всячески наказанная в этом мире,
на будущем суде обретёт помилование и
облегчение от муки. О...