Двойною прелестью опасна

А я такая... Бяка...
И вредина... ужасная.
Я на мозги могу накапать...
Для настроенья... я опасная.

Я в мыслях ваших поселюсь...
И будет всё там кувырком.
Я от души повеселюсь...
И поиграю... с ветерком.

Устрою там кардабалет...
И натанцуюсь там вовсю.
И мыслей ваших всех секрет...
Я разбросаю как могу.

И каждую мыслишку вашу...
Я наизнанку... выверну.
От всех я убегу и спрячусь...
В мозгу я вашем ... поживу.

А я такая... Бяка...
И вредина... ужасная.
Я на мозги могу...

Главнокомандующий совещание провёл…
В России сейчас… у нас он Орёл!
За вооружённые силы душой он болеет…
За Русь Матушку... он сильно радеет!
Понемногу Россия пытается на ноги встать,
А кому-то видно, это не всласть.
Чтоб Русь Матушка… вновь окрепла
И встала крепко из перестроечного пепла.
За океаном… кое-кто понимает…
Сильную Русь! Уж никто не запугает.
И коль, что не так на планете пойдёт…
Враг, вдруг на русскую землю зайдёт,
Как было по жизни это не раз…
Некоторые пытались...

Понять тебя мне очень сложно,
Ну, а тебе меня, тем более.
А мы встречались,как нарочно,
Меняя бес конца пароли.

Понять тебя мне очень трудно,
Среди цветов тебя теряю.
А мне с другими не уютно,
Я,вновь, твой образ догоняю.

Понять тебя мне очень сложно,
С тобой веду игру двойную,
С другим представить не возможно,
Тебя безвыходно ревную.

Понять тебя мне очень нужно,
Ну а тебе меня тем более.
Так на душе бесцельно вьюжит,
Так сердце бесконечно колит.

Вот, я тебе уже признался...

Сегодня в ночь притопал я
Вам сказку рассказать, друзья!
Спорнём, таких вы не слыхали,
Пока чужой фан-арт читали?
В повествованьи речь ведётся
Про ту, Колдуньей кто зовётся:
В один прекрасный день она
Драконьи яица взяла.
…Нет, не сама, а носорогов
С крольчихой приняла в подмогу.
Законы жанра: знали б те,
Дразнить дракона – быть беде.
Такой, конечно, объявился,
(Уже в двух играх засветился)
На путь с зачистками миров
Потратил парочку часов.
И вот пред башней, истощённый
Со...

За бред идей и мыслей вшивость -
что чужды русский ей и жид
Европа под нацизм ложилась,
теперь - под Штатами лежит


на штык нанизанною догмой
ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И СВОБОД,
взывая:"Как же так,о Бог мой,
хотелось - НАД...,
а вышло - ПОД...?"


Народ осанну миражУ пел,
и с верой в символ правоты
он молча зарился на жупел,
как будто в рот набрав воды.


Не видя явных бутафорий
с окраин и периферий,
на пропаганде и афёре
спланированных эйфорий.


С готовностью к внезапной стычке...

У Вселенной нету брода, во Вселенной – прямо в воду,
но священное безумие нам нужно, чтобы этот путь пройти.
И метановыми факелами* закипает Ледовитый океан,
ищем мы свободу, только в рацио – ее нам не найти.
Тают, глыбами оседая, ледники,
и большая вода подступает к ступням,
а мы толчемся у входа, у начала пути,
в царстве количества силу меняя на медяки.
Умереть от тоски, не оглядываясь назад,
нет судьбы, есть медлящий и проседающий ты!
И пустыни пески поднимаются, расползаются...

- Почему в палате черти?
- Да вон тот больной развел.
- Закрывайте крепче двери,
А ему - двойной укол!

Ты далеко, в чужой стране,
Но сердце там, с тобою рядом.
Когда скользнёшь по строчке взглядом -
Подумай, вспомни обо мне...

Плачу я по двойной цене.
Мне жизнь так круто посолила.
Но если ты меня любила -
Подумай, вспомни обо мне...

Не утопить тоску в вине,
Запас души уже промотан.
Прошу, на миг, оставь заботы -
Подумай, вспомни обо мне...

Не уступай лишь седине
Ты нежный цвет своих волос,
Услышав вдруг сигналы SOS -
Подумай, вспомни обо мне...


2002

На том негромком юбилее
Я тоже был - и не жалею.
Там вдруг Бортнянский зазвучал.
И бледный мальчик в детском хоре
Свой голосок, как на просторе,
Гулять под своды отпускал.
Притихло всё, сверкали блицы,
Блуждали камеры по лицам,
Снимая разный антураж.
Чиновник главный в тесном зале
Застыл, как при «Интернационале»,
Хотя звучало «Отче наш».
Что думал он – дитя идеи,
Когда вчерашние злодеи
Или сподвижники его,
Расправив красный бант, с наганом,
Ругаясь грозно и погано,
Вершили...

Выпрошу у Господа должности с окладом,
Кабинет с приёмной и двойную дверь.
Принимать просителей стану строгим взглядом,
Чтобы всякий понял, кем я стал теперь.
…Но Господь сердито, видно шибко донял,
С высоты небесной рыкнул от души.
Мне ответил грубо: «Да иды ты… понял,
Выйди в чисто поле да пиши стихи».