До большого взрыва

Вихрь ласки на кончиках пальцев,
Нежность во взмахе ресниц.
Давай закружимся в танце,
Где нет ни масок, ни лиц.

В нем только нагие души,
И наши нагие тела.
Забудь все, и просто слушай,
Сиреневый вальс тепла.

Коснись моей нежной кожи,
Укутай любовью меня...
Смешались небо и ложе
Во взрыве двойного огня.

На столе – бутылка водки.
В банке – огурцы, и в тарелке томаты…
Говорим. О жизни, о приятном и неприятном.
Кухня в дыму «Парламента». Ты одну от другой прикурил.
Тебя слушаю, думаю: «Милый…Милый…»
Но не скажу – лучше выпьем.
Ты – водки, я - шампанского из зеленой бутылки.
Бокал – длинный, тонкий, золотистый.
В нем - пузырьки «Криковы».
Полна ли пепельница? Дай я выкину.
Сиди, сиди, что ты… Налей мне еще.
В тонкий золотой бокал хмельного яда.
Сколько времени?... Половина пятого...

Читатель моих стихов.
Последний? Первый?

2.
Молиться Богу и писать стихи –
Одно и тоже для души бездомной.

3.
Мои стихи – подобны взрывам,
После которых тишина
Полней и глубже, чем обычно.

4.
Двустишия – как вдох, как взлёт...
Без выдоха и без посадки.

5.
Земле и Богу дань плачу
Одной монетою – стихами.

6.
Всю жизнь цитирую себя.
Цитаты нет острей и ближе.

Щепотку любви сберегу
И приду поздней ночью снежной.
Взрывом страсти тебя обожгу
И уйду легко, безмятежно.

Исчезну, как в море янтарь,
И привычкой твоей не стану.
Крепким словом меня ударь,
Сквозь ресницы с насмешкой гляну.

Отболела моя печаль.
Я теперь на тебя похожа.
Мне давно ничего не жаль.
Не вернусь, ни сейчас, ни позже.

Два вихря, два огня, два взрыва,
Две боли, горьких две судьбы
Молили на краю обрыва ...
И боги приняли мольбы

Лавина поцелуев нежных,
Поток бессвязных жарких слов,
Опять венчает их мятежных
Мгновенье, вечность расколов.

Перебежками, в рост, броском.
Дно ущелья, воронка, взрыв.
Бой неравный - назад, ползком,
Затаился, окоп отрыв.

Нереально все, как во сне.
Опрокинулась неба синь.
Погибающий в той войне,
Ты заходишься криком "сгинь!"...

Утро, мирно течет река,
Солнца луч скользит по волне.
Долетает издалека
"Сбрось вериги, живи вольней"

Наше время прошло. Очень жаль.
Отзвучали натужно сирены.
Отиграл нашу пьесу рояль.
Зал затих... и мы скрылись со сцены...

Так нежданно серебрянный дождь
Взвился вверх , ничего не жалея..
Я не знала, что снова придешь
Те слова доиграть на аллее.

Я не знала такой непогоды..
Нет любви долгожданней и злей..
Мы опять... Через дни или годы?
Срадь любимых зеленых аллей

Вновь купаемся в страсти нежданной
Так неистово, словно впервой..
Я в глазах твоих серых, туманных
Снова вижу...

Глаза пусты, безжизненны и снулы.
Течет стекло из треснувших дойниц.
Кривою судорогой сводит скулы.
Кружится хоровод теней убийц

Театр абсурда. Падающих падуг
Грохочущий надсадно-резкий звук.
Там потерялся свет угасших радуг.
Жирует в липкой темноте паук.

В подвздошье резь, как пьяная икота
Взрывает тело болью изнутри.
Гарцуют всадники, идет охота.
Взахлеб рассудок воет "Не смотри..."

Закрыть глаза, уснуть, забыть, забыться,
Не помнить ничего, совсем, не знать...

Вечерело,
И месяц худой над забором
Свисал новогодней игрушкой, а крыши
Клубились протекторной пылью, и город
На солнышке грелся — весенний и рыжий.

То, жмурясь, толпился у ржавых киосков,
Стократно размноженный в радужной пене,
То вдруг замирал, и, зимы отголоском,
Срывался воробышком на преступленье.

И тотчас, напыщенным сизым комочком,
Обхаживал узкий карниз и неловко
Взрывался тугой тополёвою почкой,
Смущённый и гордый весенней обновкой.

Неистово били челом протежёры...

Армагеддон!
Армагеддон над Россией!
И в душах - Армагеддон.
И никому не уйти от вопроса:
"С кем он и кто - он?!"
Черные, черные рати
все идут-идут без конца,
и нет им числа!
Стонет под поступью
Их наша Россия
И наша Земля!

Колокол!
Колокол отбивает такт
Битвы последней и долгой!
Звонит, звонит звонарь
Молодой непрерывно!
Спасибо, что ты
Остался собой!
Россия жива!
Россия жива!!!

Меч Святогора ярок как солнце
Ибо сильна молитва женщин
И старцев молитва сильна.
Меч...