Дикий декабрь

Ах, эти слезы! Чудны, бесспорно,
Такие разные они!
От счастья капельки солены,
Но солонее от беды.
От смеха градинки искрятся,
В тоске же - щеки жгут.
В пылу любви они прекрасны,
Но иногда и слезы лгут.

Ах, эти слезы, поглядите,
Как правят разными людьми!
В слезах мужчины - уже как дети,
Вдруг стали слабыми они.
Как плачет женщина порою!
И в тех слезах границы нет!
Подобно шепоту, иль вою,
И в каждой капельке - сюжет!
Дитя заплачет - тронет душу...

И глаз твоих горячий шоколад,
и губ имбирь – декабрь округляет
до абсолютного нуля, до ноты си-диез.
Пространство набирает серый тон.
Ты влюблена в природу
мёртвого звучанья,
и на улыбке ставишь крест, как подпись.
Снег распускается в садах
монгольским кашемиром,
и жёлтой медью солнце отдаёт.
На подоконнике цейлонский чай
выводит розу в воздухе
дымком душисто-крепким.
Всё кончено – так набирайся сил,
чтоб снова тратить ожиданья и мечтать,
пока в окне, словно по клавишам рояля...

Небо в тонких узорах
Хочет день превозмочь,
А в душе и в озерах
Опрокинулась ночь…
(1914)


Скользкие стены вагонов
Дождик сечет…

И бесконечно звучит:
Ти-та-та...
Между Парижем - Тулузой…
(1901)

Тончайшая, атмосферная лирика…

Дано ли ей уцелеть в сегодняшнем мире? Я поэт, а не историк. И я не знаю.
Но чувствую: легко зайти в пламя,
прогуляться в нем по щиколотки…
не получилось.
Наше время несравнимо жестче. Сакральнее. В нем всё — на грани заступа...

Средь звёзд мерцающих во мгле,
Найду одну свою, что мне,
Господь дал чтобы на Земле,
Грел душу я в её огне.

А с неба падал снег и таял,
Он первый, в этом был году.
Ошиблись иль соврали майя,
Пророча в прошлый год беду.

И год две тысяча двенадцать,
Зовём мы прошлым почти год.
Вселенских бед и злых несчастий,
Не дал в нём миру, неба свод.

За ним две тысяча тринадцать,
Уж скоро в прошлое уйдёт.
Уже декабрь — скоро братцы,
Придёт к нам праздник — Новый год!

Рвёт ветер в...

Тише воды…. Белым-бело….
Дрожит светляк настольной лампы.
Кружится снег, как помело,
и тает в плоскости асфальта.

Пахнуло холодом – открой
все форточки – декабрь на сердце.
Слоится топь аллей слюдой
и тает заревом абсента.

Мороз по коже…. Лёгкий иней….
Скелет ветвей в склеп неба врос.
Скрепит борей, как крест могильный,
скрывая в хвоях листья роз.

Под шёпот глаз луна плывёт;
на волоске лучится свечка.
Шёлк крови, шерстяная плоть;
в окне – тысячелетний вечер.

Как на ладони...

Мне осень подарила множество мгновений,
В которых я летала, которыми жила.
Приход зимы своим холодным дуновеньем
Поведал мне: где я поторопилась, в чем так не права.

Прошедший год- тяжелый год, за это время
Душа была измотана моя:
Предательство друзей, врагов столпотворенье,
Непониманье близких, а вот любовь твоя...

Она была звездой той путеводной, яркой,
Что в море направляет моряка.
А стала тусклой, блеклой, и такой далекой,
Ну это так…, а вот пока

Пою я мартовскую оду,
Жду...

Эх, Москва наша столица...
Ты впрямь у нас царица!
Русский народ тобой гордиться...
Едут к тебе всему учиться.
Впрямь красавица ты у нас...
Только порядок не наведут подчас.
То эмигранты не законно там прибыли...
То подпольные фабрики расплодили.
Везде и всюду контрафакт...
Впрямь получается бардак!
А где же полиция родная???
Ведь структура там большая.
Аль с повышением зарплаты...
Отдыхают там ребяты.
Коль никак порядка не наведут...
Не очистят столицу тут.
Пример обязаны, они...

Фриз горизонта прорастает
глазурью льда;
курган восхода
бросает тень на знак дорожный
луны; и дюны первоснега
играют жемчугом зеркальным,
пока заплывшим воском глаз
ночь продлеваешь, сколько можешь;
и неба голубой топаз
кристаллизует облака,
прозрачным соком заливая
барочную лепнину крыш
в остроконечниках сосулек;
и время тянешь мизансценой
с подмостков смерти, как со дна
морских кремнистых отложений;
струится солью снег, храня
осенних слёз огонь и пемзу;
прохладный свет...

Ты прячешь душу под подушку декабря,
и губы убаюкиваешь снегом;
безмолвие домашнего ковчега,
как на груди пригретая змея.
В зрачках из серебристого графита
мерцает ночи сталь. Сквозь сумрак, за версту –
улыбки нить – намёк на наготу,
на снежный блеск полей под ядовитым
туманным причитанием норд-веста.
Подснежник тишины – в твоём венце;
и ты сидишь на ледяном крыльце,
гадая на кофейной гуще сердца –
где в глубине тоски библиотечной
склонилась тень над шёлком Ариадны,
и фонарей...

А дождь гуляет по проспектам…
У Декабря, лишь призрак власти.
Накрывши голову конспектом,
Перебегаю от напасти
Из подворотни да в парадный:
Ещё квартал и я в объятьях…
Ей всё равно, что не нарядный,
Мне всё равно в халате, в платьях,
Меня встречает Дездемона
Или Офелия…Лаура…
Страницами «Декамерона»
Её пропитана натура…
И только хлопнет дверь на части
Разделен мир…Эрот и Лира,
Поют в два голоса о счастье,
Хлебнув горячего зефира…
А за окном, поправит шляпу
Дождя...