Диета лирика поэта

Поэты есть, есть - рифмоплеты,
С пугающим нагроможденьем фраз.
И непонятный смысл сюжета
Ставил меня в тупик не раз.

Я думаю, должны доступны
Быть пониманию стихи,
А что несвязно и запутано -
Лишь дилетантские штрихи.

Себя Поэтом не считая,
Чужое мненье уважая,
Стараюсь, чтоб меня читая,
О чем пишу я, понимали

"Ты рождена воспламенять
Воображение поэтов,
Его тревожить и пленять
Любезной живостью приветов,
Восточной странностью речей,
Блистаньем зеркальных очей
И этой ножкою нескромной…"

Воспламенять не надо и поэтов здесь нет
и нет……? чего?......
кларнетов, на чувствах не сыграешь ты,
пенять не надо и мечты, расстроились, рас
сохлись, вместе, очей зеркальных блеск в
просак, речей восточных кавардак….
всё мило?......
даже ножки врозь? нескромные, для неги гвоздь,
нет, не томи……
и...

Лирик по натуре,
Воспеваю чувства.
Дел житейских бури,
Дают фору грусти.
И тогда под сводами
Невеселых мыслей,
Яркими разводами,
Попытаюсь втиснуть,
В закуток сознания
Благолепье рифмы...
Меркнет лик терзания,
Не томятся цифры
Времени ночного,
Поспешив к рассветному.
Лирики основа
Суть вдохнет в заветное.
24.08.10

Помалу канонада затихает…
Тетрадный лист… горит-крошится с рук…

А на приеме – дама. Со стихами.
И я военно-полевой хирург.


Она романсы пишет… правый Боже!…
Она рифмует «зной» и «милый мой»…

А здесь окоп — фугасом искорежен.
И я опять в крови. В чужой. В чумной.


И я кричу ей: это не игрушки!!
Кто вас сюда, пригожую, пустил?!..
До вас здесь воевал — великий Пушкин…
И еле выжил. Господи прости.


До вас здесь — в штыковую шел Высоцкий…
И в белой глине — вяз гитарный...

Не подходи к словам. Не помолившись.
Не соглашайся темами мельчать.

Вчера был день —
для тостов, вирш и лирик.
Сегодня нужно просто помолчать.


Не трогай край светлеющего неба.
Найди работу на земле — рукам.

А облако внатяг уйдет. Как нельма.
Так дай отнереститься облакам!!


Пусть целина листа — побудет белой…
не начатой…

Молись.
Борись.
Светай.

И если что: с войны вернись — с победой.
И в совести сынишку воспитай.


И пусть другие
на словах
судачат.

Не...

Ажурный татуаж ветвей на коже зимнего альбома;
хрустальный иней инкрустацией в глухой аркаде взгляда;
рыдает скрипка; менестрель-декабрь, рефреном пьяной
вьюги, под руку с обречённой Терпсихорой, бредёт от дома к дому,
свой стекловидный гарнитур дорогой шелкотканой
обернув – легато. Сквозь чёрно-белый регтайм кровель
иллюминирует скупой розарий солнца, или луны виньетка тянет
убогим светом, преломлённым шелухой
обсыпавшихся фресок, и ветер в окнах тает,
словно валькирий изваянья...

Приходила ко мне разлука,
приносила скупые харчи,
тихо грела промёрзлые руки
у сырой поминальной свечи.
Я молился чуткой печали,
укрывался влагой ресниц,
мне всеядные птицы кричали
чёрным хором в ухабы глазниц.
Упивался я болью, и свежей
нежной боли просил себе вслед;
только всё это лирика, мне же,
не свести клочок сердца на нет.
И на палевом небе смеётся
тёмно-розовый вечер, как шут –
это сердце билось и бьётся,
несмотря на конечный маршрут.
Это сердце повинно и слепо,
а за...

Всепроникающая,
как реликтовое излучение,
лирика твоих глаз,
цитадель твоих слёз –
вот истина,
всегда на шаг
опережающая мысль и смысл.
Всё, что нам надо –
так далеко, и так близко,
в самих нас,
в сердце,
в поисках первых лучей солнца,
сочетающих готику
с ренессансной живописью.

Сто один вид моря
в нашем фотоальбоме,
как один мимолётный пейзаж
на двоих.
По прошествии завтра,
снова наступит сегодня.
Все роли исчерпаны,
а, значит,
мы уже можем,
что-то сказать...

философско-шуточная лирика.

И даже "на один разочек" вовсе не хотелось
И с ангелом не по пути. И почему-то, не летелось,

С "камнем" на шее, в душЕ со слезами
В ночь, в темноту, в низ, седьмым и шестым кругами

Зачем? Почему? Для чего сюда?
И ангельские крылья ни к чему. Пока.

Храните их Небеса. Я скоро!
Одна нога, другая, здесь, там...И всё готово.

Конвейер. С дУшами и людЯми. От велИка и до мАла.
Шесть,... два, раз. У попа была собака...Начинай с начала.

А счастье:
предельно внятная вещь.
С утра побриться: чисто-начисто.

А вечером с любимой на облаке залечь.
И попросить у Господа:
девочку или мальчика.


А счастье — довольно жестокая вещь;
рубиться у края тьмы с вурдалаками.

И мир светлобожий отстаивать. Здесь.
Где пули целуются с нами. Так ласково.


К несчастью, я не знаю: где счастье раздают.
Я лысый хмурый философ.
Ну, не кудрявый лирик я!..

И с веток мерзлую ягоду голуби клюют,
отчаянно крыльями жестикулируя...