Девьей

Шел снег крадучись по дорожкам,
Играла музыка вдали,
Два сердца мялись у окошка,
Две потускневшие души.

Он был бы рад обнять за плечи,
Спуститься в ласке до грудей,
Ах, Боже мой, какие встречи
Воскресли в памяти людей.

Стонало сердце болью дикой,
Как вышло, что она с другим?
Как тяжко, как невыносимо,
Что порознь судеб их пути.

"Поведай, как тебе живется,
Кто пьет из уст твоих вино,
В ком на рассвете сердце бьется,
Когда влюбилося мое?"

Взгляд потерялся среди вьюги...

Кому ты вождь Великий помешал?
Когда ты восемьдесят девять лет
в Мавзолее молча, пролежал.
Пора же, Вождь, из Мавзолея встать,
Пока тебя буржуи новые:
- не успели в землю закопать.
Под видом, мол, придать тебя земле:
- не по-христиански после смерти
находиться на земле.
Ты посмотри, как новые буржуи
С трибун здесь вновь орут,
Ведь страх и мертвый им ты -
внушаешь тут.
Боятся за свою дальнейшую судьбу,
читая прошлое твоё, как ты в 17 году,
Поднял народ свой угнетенный на...

Правда, сокрыта в капле монады
В каждой капле Господь
Много не нужно, мало не надо
Что б проявилась Любовь

Улыбаясь качаясь
Дева купалась
Вода растворяет боль
Прана светилась
Прана мерцала
Касалась сердца Любовь

Правда, сокрыта в капле монады
В каждой капле Господь

Ты сладко спишь. Я здесь. У изголовья.
Пробрался в форточку, как слон чуть не упав,
Мешали крылья, (надо ж), за спиною,
Но обошлось. Пролез. И перьев не помяв.

Ты сладко спишь. И сон, пожалуй, крепок,
Что может снится ангельским глазам?
Аллея? Парк? Иль южный жаркий ветер,
Несущий Деву к белоснежным облакам?

Сон подсмотрю. Прости, без разрешенья,
О, Боже, вдруг тебя застану в неглиже?
Шучу, но я похищу сновиденье
И покажу тебе любовь в волшебном сне.

Там будет сад, цветущие...

Потусторонний свет начало и страх и любопытства
покрывало, накидка, пончо, шаль, сирень-свеченье-
фиолета за что и почему всё это, мигель, амиго (друг)
любезный, к чему все байки, бесполезны, полётов
и падений всплеск, последний, первый «обелеск»,
или нормальный, нервный стих, спокойный, празд-
ничный забавный или смешной иль слишком пря-
ный, рождение его порыв, где был до этого, (нарыв),
старик, а если нет бумаги, он сник, девался, рассо-
сался или другому в уши шёпот, души, сознанья...

Мучительно-томящая раздвоенность
Не станет односложностью, не станет…
Сомнением рожденная растерянность
Не станет неизбежностью, не станет…
Благополучно-теплая устроенность
Не станет счастьем для тебя, не станет…
Размеренно-спокойная уверенность
Не станет спутницей твоей, не станет…
……………………………………..
Но сердце не остынет, не устанет,
Любви на десять тысяч лет достанет,
Я знаю, лишь такое чувство вянет,
Что сердце беспокоит, но не ранит…
………………………………………
Болезни сердца моего...

Где путрамент златой, Аполлон,
Мы ль не вспели чертоги Эдема,
Время тлесть, аще точат салон
Фреи твой и венок – диодема.

Шлейфы Цин в сукровице рябой,
Всё икают оне и постятся,
Се вино или кровь, голубой
Цвет пиют и, зевая, вертятся.

Кто юродив, еще именит,
Мглу незвездных ли вынесет камор,
Виждь хотя, как с бескровных ланит
Наших глина крошится и мрамор.

II
Полон стол или пуст, веселей
Нет пиров антикварных, Вергилий,
Ад есть мгла, освещайся, келей,
Несть и Адам...

Сейчас всё станет на свои места.

Год 1969… Мутный чулок коммунальной кухни. И на обшарпанном табурете:
кривая стопка бобин. Лента с зажевами. Горчичного цвета.
И на 4-й магнитофонной скорости (и это понятно лишь нам-тем!)
режет воздух голос Высоцкого…

Не знаю, с чего… но жестко торкнуло с размаха в ребра.
Больно привиделось сегодня.

Владимир Семёнович, разрешите, я просто побуду с Вами. Поодаль.


+


ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ


Я не люблю фатального исхода.
От жизни...

И минуло сто девять лет, как подвиг
Беспримерный совершил «Варяг»,
Великий русский Дух, идти
Навстречу смерти и чести

Офицеров, моряков не уронить!
Японская эскадра за Йодолми,
И ультиматум, если в полдень
Русский крейсер «Варяг», «Кореец»

Канонерка Чемульпо порт
Не покинут, то на рейде атакует
Их Японская эскадра! Оркестр
Гремит, Андреевский флаг ветер

Рвёт, команда стоит во фрунт,
Честь каждый отдаёт, винты буравят
Море, герои на прорыв идут!
И не надеются...

Любой портной обязан быть поэтом!
Иначе, как узреть красы остатки,
В согбенном, дряхлом старике? При этом.
Сокрыть трясучку ног, что стали шатки,
Дедка не битым заявить валетом.

Как угодить расползшейся матроне,
Что холит целлюлит окаменевший?
Как втолковать ей надобность в фасоне,
Что подойдет для тетки ожиревшей?
Анапесту доверься и канцоне.

Приятно шить на деву молодую,
Между стежков катрены сочиняя.
Шью и пою, но дерзкую мечту я,
Никак не отгоню, о ней вздыхая.
Опомнись...